– Это потому, что молод еще – спешишь, – наставительно произнес Перфораций. – Остановись – сделай стоп-кадр и посмотри… Посмотри на заносчивых, целеустремленных и самоуверенных. Знаешь, что за всем этим таится? Комплексы, страх и неуверенность в себе. Ты слышишь чеканный шаг? Это – пошаркиванье. Точно тебе говорю, Быстродей. Прислушайся.
В этот момент, точно по заказу, дверь широко распахнулась, и в приемную вбежал нахрапистый тип в линялом костюме, в отутюженной белой сорочке с двумя равнобедренными треугольниками воротничка, между которыми гордо висел какой-то бесцветный шнурок. Костюмные брюки были коротковаты, рукава пиджака – слишком длинны. Не шлейфом, но потрепанным хвостом за ним тянулся терпкий запах дешевого одеколона. Несмотря на то, что тип был вполне осязаем и не лишен отличительных черт – резкий визгливый голос, нервная походка, чуть заметная ямочка на подбородке, – казалось, что приемную заполнило бесцветное бесформенное пятно с ничтожной «серебряной» нитью.
– Фотографироваться? – живенько спросил Быстродей.
– Да, – не улыбаясь, ответил тот, расправляя ямочку на подбородке. – Побыстрее, пожалуйста. Я тороплюсь.
– Спешите? Дырк-дырк-дырк… – умилился Перфораций.
– Фото-миг? – вскидывая «Полароид», уточнил Быстродей. – Дешево и сердито?
– Как знаете… Только скорее, – быстрым голосом откликнулся клиент. – Мне для анкеты в отдел кадров. И если можно, черно-белую…
– «Поликом» таких не делаем. Цивилизация… – щелкнув кнопкой, хохотнул Быстродей. – Только цветные.
Перфораций горько усмехнулся, скептически взглянув на незнакомца с выглаженными, точно утюгом, чертами лица, закатил эбеновые глазные яблоки и тихо притворил за собой дверь.
– Все вы правильные, все вы чистенькие, и лица у вас накрахмаленные какие-то… – бормотал под нос седоусый и сребровласый Перфораций. – Анкета сути важнее… Только вот штанишки – коротковаты… Да и лица… А что, собственно, лица?.. Такие лица только мыльницей снимать… и то без пленки…
Погасшее Окно
Дипломат был наглым, амбициозным – из кожзаменителя; позолоченные замки с простеньким кодом в некоторых местах дали ржавчину, левый замок был сломан, на дерматиновой обшивке виднелся хорошо заметный рубец, а перехваченная замусоленной изолентой ручка болталась на двух слабо прикрученных винтах из стороны в сторону.
Весь он был в наклейках и переводных картинках. На одной облупившейся «переводке» сидел взъерошенный голубь с конвертом в клюве, на котором проступало хорошо заметное слово, выцарапанное, вероятно, гвоздем. Откуда эти пять букв появились на его правом боку, Дипломат по причине постоянной беспробудности не знал, и ему казалось, что слово ругательное. Поэтому он его стеснялся и старался повернуться к собеседнику левым боком, выставляя тем самым на обозрение сломанный замок.
Дипломат