Трезвение приходило постепенно к Цветаевой, и, несмотря на своё предпочтение католической церкви, она критично относилась к её служителям. Когда после рождения сына её навестил католический священник, Цветаева записала в дневнике: «Не забыть посещения – нет, именно визита, а не посещения – католического священника о. Абрикосова. Шёлковая ряса, шёлковые речи, поздравления. пожелания. <…> С ним, перед единственным – ощутила себя женщиной, а не мною, а не матерью. Женщиной в ночной рубашке. Перед мужчиной в рясе. Элегантная беседа. Реплики. Никакой человеческой теплоты. Никакой святости. Парирую, как могу. (А лёжа – физически трудно). Впрочем, я больше смущалась за него, чем за себя. РИМ во Вшенорах». 20
Если впечатления от православных священников с их дремучими бородами, серебряными и золотыми – страх и холод, то католический священник производит впечатление светское, мирское. Цветаева ощущает от его визита холод и отчуждение, поверхностность католика. Православных священников она воспринимает как детей, а католических – как мужчин. Православный – в парче, католический – в шелку. И в том, и в другом случае она не чувствует в них никакой святости, что весьма смущает Цветаеву, ибо она вправе от священника святости ожидать и даже требовать, как ей кажется. Цветаева – максималистка в религии.
Нелюбовь Цветаевой к священникам не есть нелюбовь к религии как таковой. Чем сильнее развивалось в ней религиозное чувство, тем требовательнее она становилась к служителям культа. Священники, католические или православные, должны отличаться от мирян не только покроем одежды, но всей своей внутренней сущностью, ибо они наделены божественной благодатью, а рукоположение согласно Фоме Аквинскому есть наиболее возвышенное из семи христианских таинств. Предъявляя к священнику повышенные требования Цветаева его дело (и дело врача) считала человечески важнее и нужнее дела поэта, потому что у смертного одра человека – они, а не поэт. Отношение Цветаевой к церкви было критичным, но у многих русских мыслителей оно было именно таким. П. Я. Чаадаев предъявлял свой счёт православной церкви. Указывая на то, что крепостничество в Европе своим уничтожением было обязано христианству, и, что духовенство показывало пример, освобождая своих крестьян, Чаадаев задавал вопрос, почему христианство не имело таких же последствий в России, почему русский народ попал в рабство лишь после того, как он стал христианским, а именно, в царствование Годунова и Шуйских. Чаадаев требовал: «Пусть православная церковь объяснит это явление. Пусть скажет, почему она не возвысила материнского голоса против этого отвратительного насилия одной части народа над другой». 21
В начале ХХ века Н. Бердяев говорил о православном духовенстве, что оно самое бытовое,