– Ну, аккуратнее! – прикрывая руками глаза, по инерции выдал я.
– Серб! Ты что ли? Ох, Серб, – это была Соловьёва, которая, к моему удивлению, была очень рада меня видеть.
– Да к чёрту, кто же ещё? – усмехнулся я. – Ты чего опаздываешь?
– Погоди-погоди, тебя не было полмесяца на парах, и ты сейчас спрашиваешь у меня, почему я опаздываю? – она мило заулыбалась, а потом от радости обняла меня.
– Отличный парфюм… Прям с ума сводит, – не соврал я, вдыхая аромат её нежной кожи.
– Ох, спасибо. Правда, отличный аромат! Мне тоже очень нравится! Что, куда пойдём?
– В смысле? Ты же на пары собиралась, вроде как.
– Какие пары, Серб? Мы сейчас же идём в «Штрих», нам нужно срочно отметить твоё возвращение! – её энтузиазм бил через край, что уже само по себе было немного подозрительно.
Конечно, я удивился такому быстрому развитию событий, но всё-таки отвергать такое заманчивое предложение не стал. «Штрих» был самым обычным баром с простым интерьером, дешёвой мебелью и тусклым освещением, зато с демократичными ценами и неподалёку от нашего лицея.
Бар с момента открытия стал пользоваться популярностью у молодёжи, особенно у несовершеннолетних школьников, так как здесь никогда не требовали документов для подтверждения возраста.
– … даже Егор Алексеевич назвал меня мразью и отказался вести занятие в моём присутствии, представляешь? – я закончил свой рассказ о своё «триумфальном» возвращении в лицей и ждал реакции своей собеседницы.
– Вот как… – довольно наигранно ответила Саша. – Да, в принципе всё это время в лицее именно такая обстановка и была. Все ребята только и говорили о том, какой же ты ублюдок. Но от наших преподавателей я такого точно не ожидала…
– То есть ты не считаешь меня виноватым в смерти Браумаса? – подводя итог нашей небольшой беседы, спросил я, открывая перед Соловьёвой входную дверь в бар.
– К чёрту, Серб. Мы с тобой довольно давно знакомы, и я прекрасно знаю, на какие вещи ты способен, а на какие нет, – рассуждала Саша, как будто мы знали друг друга с детства.
Но это всё была наглая ложь. Мы знакомы с ней только второй год, из которых четверть мы совсем не общались, а она даже не в курсе о моей коме… Я решил не упоминать этот факт в слух, поэтому просто улыбнулся и осторожно кивнул.
– А кто тогда виноват? – вновь спросил я.
– Ну, – затянула Саша, – наверное, виноват сам Глеб… Следователи же установили, что это было самоубийство, совершённое в состоянии алкогольного опьянения.
– Значит, ты всё-таки не уверена в этом.
– Да почему!? – да потому что это прекрасно видно по твоим рассуждениям!
– Ладно. Закрыли этот вопрос. Тогда почему ты пошла в тот вечер к Глебу без нас? Мы же договаривались идти туда вместе, – я продолжал рубить правду-матку.
– Я что, на допросе?! –