Андрюша приехал в район по собственной воле. Надоело толкаться в городе. Захотелось тёплого парного молочка и невесты с круглыми и пышными формами. Женская грудь была его слабостью. Увидев шикарные выпуклости, он впадал в маразм, у него текли слюни, и он бежал за женщиной, как собачонка. Видения детства, когда он спал, уткнувшись в грудь матери, не давали ему покоя всю сознательную жизнь.
В городе у него остался отец – директор небольшой фирмы. Отец ловко пристроился возле начальства области и быстро обогатился. В центре города он купил двухуровневую квартиру (кстати, в одном доме с вице-губернатором) и не жалел денег на воспитание и обучение сына. Андрюша мог себе позволить такую роскошь – отвалить после окончания университета в глубинку, «похлебать сельских щей», как говаривал его отец. Он был рад за сына. За его желание начать жизнь с низа. С нуля. Они оба прекрасно понимали, что как только Андрюше наскучит сельский пейзаж, он тут же вернётся в область. Папа сходит с сыном к губернатору на приём, и место в администрации губернатора ему обеспечено, тем более как специалисту, пришедшему «от сохи». Тот, кто испытал на себе нелёгкий крестьянский труд, да ещё добровольно, пользовался особым расположением губернатора, чья молодость также прошла в далёком селе на Алтае. Андрюша всё прекрасно понимал. Карьеру надо делать основательно. Пока в силе отец, он планировал пару лет «повалять дурака» в райцентре и уехать на родину. Не ровен час, старик заболеет или его погонят с хлебного места. Тогда пиши пропало и рви на себе волосы: в областную администрацию без отца не попадёшь ни под каким соусом, будь хоть семи пядей во лбу. В серое двенадцатиэтажное здание Дома правительства попадали проверенные и избранные. Случайных людей, не связанных с властью, туда не брали. После распада СССР чиновники приватизировали свои служебные места, и никакие жизненные бури не могли выбить их из мягких кожаных кресел. Они так уютно в них сидели, что и мысли не могло возникнуть о замене.
Цены на нефть на лондонской и нью-йоркской биржах поползли в гору. В область, с барского московского плеча, тоже отвалилось немало. В свою очередь в губернии знали толк в делёжке халявных денег. Жизнь кипела, как вода в раскалённом чайнике. Бюджетные деньги лились со всех сторон.
Вечером за ужином (был такой порядок в семье у Андрюши, назывался "Кровь из носа – ужин дома") отец мечтательно закатывал глаза и говорил своим:
– Хорошо живём, сынок. Видимо, в Кремле