И я деловито крикнула им:
–Это какая станция?
И все повернулись ко мне:
–Пушкино, – ответил молодой рыжевато-русый мужчина с усиками.
Это было легче,– про город Пушкино я слышала, Татьяна Ивановна постоянно моталась туда по партийным делам.
–А дальше что? – всё собирала я по кусочкам мозаику.
–Мамонтовка.
Это было ещё проще, там весь десятый класс проучилась в частной платной школе моя подруга Наташа Барсукова!
–А как до Воронка доехать? – спросила я, уже ни на что не рассчитывая.
–От Мытищ,– спокойно, как о вещи самой обыденной, ответил усач.– Ты иди сюда, что ты там-то стоишь? Вон там ход есть.
И действительно, сбоку была пристроена неудобная железная лесенка.
И я взошла на платформу, как, наверное, Афродита из пены на Кипрский берег. Впрочем, мне всегда нравилась Афина Паллада.
На мне была кожаная куртка, которую я носила уже четвёртый год, единственные широченные брюки трапецией и красивые полусапожки с чёрным искусственным мехом на высоких квадратных каблуках. Они были ровесницами куртке, их купила мне бабушка, а мама, помнится, спросила: «Ал, а ты как учишься-то? А то мы такие вещи тебе покупаем…» Не самая удачная обувь для хождения по железнодорожной насыпи. Шея туго обвязана старым коричневым платком. И опять навеяло:
Стою на полустаночке
В цветастом полушалочке,
А мимо пролетают поезда.
А рельсы-то, как водится,
У горизонта сходятся…
Мне запомнилось, что на «полустанке» было шесть человек, – четверо молодых мужчин, старый, очень противный, испитой дед и одна женщина, потерявшая облик: пропитая, прокуренная, страшная. Возможно, их было и больше, просто я перечислила тех, кого запомнила. Все они курили: усач, в приличной кожаной куртке, мой путеводитель, сидел на корточках, а их единственная «дама» со стрижкой «сэссон», в тренировочных штанах, в точно такой же мужской позе. От них шла агрессия, и я боялась их. Но кто ещё укажет мне дорогу домой?
–Мытищи, а там на Монино, Фрязево, Щёлково,– вновь сказал усатый.– Фря-зе-во. Там спросишь.
–Я с мамой поругалась и уехала,– сказала я, хотя едва их это сильно волновало.– Она меня в субботу в Москву не пустила. Так что родителей надо слушаться.
–А я когда перестал слушаться?– с издёвкой спросил усач своих друзей.– С пяти лет.
–Во, тут с родителями ругаются,– сказал тёмноволосый мужчина в старом спортивном костюме,– а тут не знаешь, куда ехать: то ли в Москву, то ли в Клязьму!
Ещё одно «инопланетное» название! Клязьма– это же наша щёлковская река!
–Во сколько ты уехала-то? – всё так же с издёвкой спросил усач.
–В 10.32.
–Что ж