Загорелась спичка. Гвоздарь дернулся.
Отец лежал у стены рядом с дверью, глядя на него и сжимая в кулаке бутылку.
– Рад тебя видеть, Гвоздарь.
Ричард Лопес представлял собой тощий комок мышц и энергии. На его руках были вытатуированы драконы, их хвосты обвивали его шею, поднимаясь выше и переплетаясь с выцветшими рабочими татуировками. Гвоздарь замер, пытаясь угадать, в каком настроении отец. Тот подтащил к себе старый стул и взгромоздился на него. В колеблющемся свете лампы тени плясали по стенам. Ричард Лопес был по уши накачан выпивкой, амфетамином и «кристал слайдом». Его красные глаза внимательно оглядели Гвоздаря, как глаза змеи, готовой сделать бросок.
– Какого хрена с тобой случилось?
Гвоздарь попытался скрыть страх. У отца в руках ничего – ни ножа, ни ремня, ни ивового прута. Его голубые глаза были ясны, как небо, но это было затишье перед бурей.
– Случайно поранился на работе, – ответил Гвоздарь.
– Случайно? Или просто сглупил?
– Нет…
– О девках замечтался? – не унимался отец. – Или вообще ни о чем не думал? Замечтался, как обычно?
Он дернул головой в сторону рваной картинки с клипером, которую Гвоздарь приладил на стену хижины.
– Снова мечтал об этих твоих чудесных кораблях?
Гвоздарь не попался на провокацию. Если бы он возразил, то все обернулось бы только хуже.
– Как ты собираешься дальше зарабатывать, если тебя выгонят из команды? – спросил отец.
– Меня не выгнали, – ответил Гвоздарь. – Завтра на работу пойду.
– Да ну?
Отец с подозрением прищурился. Кивнул на тряпку, на которой висела раненая рука.
– С увечной рукой? Бапи не занимается благотворительностью.
Гвоздарь с трудом подавил желание огрызнуться.
– Я в норме. Ленивку выгнали, так что мне нет замены на работе в тоннелях. Я меньше…
– Меньше, чем дерьма кусок. Ага. Думаешь, тебе это на пользу.
Отец отхлебнул из бутылки.
– Где респиратор?
Гвоздарь замешкался.
– Ну?
– Потерял.
Повисла тишина.
– Потерял, да?
Отец больше ничего не сказал, но Гвоздарь уже чувствовал, что дела пошли плохо. Наркотики и выпивка, вкупе со злобой и безумием, обычно приводили отца к приступам бешенства. Внутри него зрела буря, с огромными волнами, пеной и брызгами, та самая непогода, в которой Гвоздарю приходилось лавировать каждый день, обходя рифы отцовского настроения. Ричард Лопес задумался. И Гвоздарю надо было срочно понять, о чем, иначе ему не уйти отсюда небитым.
Он попытался все объяснить.
– Я