В итоге от божеств, по сути, остались только память, имена, которыми здесь клялись и ругались, да одно из созвездий на ночном небе. Поверье гласило, что Наллен, уходя, из озорства пришпилил свою Огнептицу к небосводу, где она стала горсткой звёзд. Дети порой бывают такими жестокими.
В том виде, в каком местная религия дошла до сего дня, она, пожалуй, была одним из самых комфортных вероучений, которые Лексий вообще знал. Безалаберные молодые божества едва ли могли служить примерами благоразумия и воздержанности, к тому же Либрия не говорила ничего внятного о загробном мире и даже не знала с уверенностью, есть ли после смерти хоть что-нибудь, так что в Сильване сейчас проповедовались философия carpe diem и умеренный гедонизм. А что, в самом деле, если уж всё равно не знаешь, что там впереди, разве не логично, что нужно постараться хорошо провести время на этом свете – а вдруг другого и не будет? Служители не требовали от своей паствы ни постов, ни аскезы, ни слишком усердного посещения церквей – хотя многие, кстати, всё равно регулярно бывали в храмах, а богослужения по случаю пяти внекалендарных праздников собирали изрядные толпы. Особенно два главных – на Айдун, здешний новый год, и печальный весенний День Ухода…
В этом мире получалось так, что богам не столько поклонялись, сколько просто их помнили. Молиться им было бесполезно – всё равно не услышат, ушли же, а Надзирателям, по всеобщему верованию, плевать, – но в целом народ вроде как всё устраивало. Разными вопросами нравственности и морали занимались мирские законы, писаные и неписаные, а религия, по сути, учила одному: постарайся радоваться каждому дню, потому что каждое мгновение – неповторимый дар, а слишком далеко можешь и не загадывать, всё равно ведь не угадаешь. У соседей дела обстояли немного иначе: Лексий, например, слышал что-то о том, что в Оттии Надзирателей почитают чуть ли не больше, чем тех, кто их назначил. Что ж, на самом деле, он готов был согласиться, что такие боги большого уважения и не заслуживают… Разные толкования Либрии считались личным делом каждого государства – когда Лексий изучал мировую историю, он даже удивился отсутствию мало-мальски серьёзных религиозных войн. Ну и ладно, как будто для них не хватает других поводов, вон, Оттия снова в тысячный раз по кругу заводит разговор о том, что Сильвана нравилась ей куда больше, пока была её частью…
«Знамения власти» Тарни ожидаемо не испугался – наоборот, поэзия Шаумдорфа живо его заинтересовала, и они с Браном часто обсуждали литературу. Как-то раз, молчаливо прислушиваясь к их слишком умному для него разговору, Лексий