Шатун. Илья Борисович Пряхин

удивленно переспросил гость, – так он мне, вроде как, и без надобности. Иду и иду себе, чай не заблужусь.

      – А как же кустарник, завалы, ямы, овраги крутые, наконец?

      – А, ты об этом? – усмехнулся Григорий. – Так этого, Олежек, те опасаются, кто в Парме чужой. Вот ты, к примеру – аж из самой Москвы приехал к нам, потому что лес любишь, ходил, вон говоришь, много в местах разных, а только, прости меня великодушно, все одно – чужой ты здесь. И Парма тебе чужая. А мне она – родная, мне она худого не сделает. Так-то вот.

      – Ну-у, понятно, – с сомнением протянул Олег. – А вы, ведь, я так понимаю, где-то здесь недалеко остановились? – и он выразительно посмотрел на маленький рюкзачок Григория.

      – Ага, недалеко, вроде. Здесь везде недалеко. Это ведь, Олежек, как посмотреть – что далеко, а что нет. Я и не думаю об этом, хожу себе и все. Людей иногда хороших встречаю. Сегодня, вот, вас встретил.

      Выслушав столь путаный ответ – если это вообще можно назвать ответом, – Олег сосредоточился, восстанавливая в памяти с мельчайшими подробностями карту местности. Перед походом он досконально изучил весь маршрут – по бумажным картам, по картам GPS, по туристским схемам; еще сегодня утром он прокладывал трек дневного перехода на навигаторе, лежащем сейчас в рюкзаке под грудой теплых вещей, чтобы сохранить батарейки. И он решительно не помнил наличия в ближайших окрестностях ни деревень, ни вахтовых поселков, ни кордонов егерей – ничего, кроме пары заброшенных рудников. Даже ближайшее поселение манси находилась километрах в пятидесяти к северу.