Василий Андреевич поддержал идею брака Александры и А. Ф. Воейкова и даже подарил на свадьбу своей племяннице балладу «Светлана». Кроме этого, он продал свою деревню ради приданого Александры Андреевны.
О! не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана…
Будь, Создатель, ей покров!
Ни печали рана,
Ни минутной грусти тень
К ней да не коснется;
В ней душа как ясный день;
Ах! да пронесется
Мимо – бедствия рука;
Как приятный ручейка
Блеск на лоне луга,
Будь вся жизнь ее светла,
Будь веселость, как была,
Дней ее подруга.
Конечно, поэт делал это из любви к своей несчастной сестре, ради племянницы, но не все так просто – Жуковский был влюблен в Марию Андреевну Протасову. Однако любовь эта не могла иметь счастливое завершение. Суровая действительность разыгралась перед двумя возлюбленными, словно они стали героями романа Жан-Жака Руссо «Новая Элоиза», где учитель-разночинец влюбляется в свою подопечную, происходившую из дворянской семьи, и девушка отвечает взаимностью.
В Петербурге у Воейкова жили и Екатерина Афанасьевна, и Маша, но, как оказалось, счастливым брак их родственницы Александры не был, и «бедствия рука» не обошла стороной ее семейную жизнь.
По рассказу Жуковского, «…возвратясь в Дерпт, он (Воейков. – А. Г.) начал мучить их своими бешеными противоречиями, пугал их беспрестанно то самоубийством, то дуэлью с Мойером, то пьянством, каждый день были ужасные истории».[14] В дневнике в ноябре 1815 г. Маша записала: «Я крепко решилась убежать из дома куда-нибудь. Авось Воейков сжалится над несчастьем мам<еньки> и Саши – потеряв меня, они будут несчастны. Мы ездили с визитами, в это время В<оейков> обещал мам<еньке> убить Мойера, Жуковского, а потом зарезать себя. После ужина он опять был пьян. У мам<еньки> пресильная рвота, а у меня идет беспрестанно кровь горлом. Воейков смеется надо мной, говоря, что этому причиной страсть, что я также плевала кровью, когда собиралась за Жуковского».[15]
Отношения В. А. Жуковского с Машей Протасовой повторили историю, изложенную в романе Руссо, но дальше – больше. Между влюбленными возникло непреодолимое препятствие, а именно их родство. Мать девушки Екатерина Афанасьевна выступила категорически против брака, и взяла с Жуковского тайное слово, что тот откажется от своей любви к Маше либо обязуется навсегда покинуть их дом. В письме к А. П. Киреевской (ее двоюродной сестре) весной 1814 г. она писала: «Моя надежда вся на Бога; он видит истинное мое желание исполнить предписание Его святой воли, установленной церковью, который глава есть