– Через пару месяцев мы выпустимся, и о любви никто не вспомнит даже.
– Ты уверена?
– На все сто! «Все пройдет, как с белых яблонь дым…»
– Витька тебе совсем не нравится?
– Нравится. Как друг. А я жду любовь. И единственного в жизни человека.
– И долго ты будешь его ждать?
– Сколько понадобится.
– А как ты поймешь, что это именно Он?
– Еще не знаю, – пожала плечами Наташа. – Наверное, просто почувствую.
– А если ты состаришься, а твой принц так и не появится?
– Значит, не судьба.
– И все?
– И все.
– Нет, Наташка, ты точно сумасшедшая.
– Твоя мать тоже так считает, – не стала возражать подруга.
– А ты ее больше слушай, – воспротивилась Мила. – Для нее весь мир с изъяном. Бабуля и отец – другие. Они добрые.
– Это точно. Они у тебя славные.
– Туся, ты ведь в курсе, что соседки в меня тычут пальцами, будто я не его дочь. И…
– Глупости! – не дала ей договорить Наташа. – Для них генетика – темный лес! Пушкин, например, пошел в прадеда. Вся Москва злословила, что мать его нагуляла.
– Ну, я не Пушкин, – возразила Мила. – Интересно, какими будут мои дети?
– Ого! Дети? И много их у тебя будет?
– Двое или трое. А у тебя?
– Я никогда об этом не думала, – призналась Наташа. – Рано еще…
– Пора! Нам скоро по семнадцать. Или ты замуж не собираешься?
– Пока не получу высшее образование, не вижу смысла.
– Одно другому не мешает.
– Я не хочу все делать в полсилы. Если учеба, то на все сто, если любовь, то до последнего вздоха, – подытожила девочка. – Но первым делом – диплом.
– Чудачка ты. Как же можно жить без любви? Я вот… – Мила вдруг расплакалась.
– Вестей так и нет? – посочувствовала Наташа.
– Совсем забыл.
– Может, просто болеет. А письма опустить некому. Он пишет их и складывает в стопочку, а потом разом отправит, ты еще замучаешься читать и отвечать.
– Ты – прелесть. С тобой легко, светло, надежно! – сквозь слезы улыбнулась Мила и обняла подругу. – Не скажу про любовь, а дружба – точно на века.
Зима тянулась бесконечно долго. Мила втайне ждала писем и весточек от Генки, в глубине души надеясь на чудо. Нарисовав по памяти его портрет, всегда носила с собой. Она была убеждена, что мир без любви рухнет с минуты на минуту. Разве можно радоваться жизни, когда она утратила все краски, став бездушной и безликой? Но часы складывались в дни, недели в месяцы, а ничего вокруг не менялось. За рассветом следовал закат, на смену