Болванка пробила толстую сталь. Оказалась внутри бронемашины и взорвалась. Осколки брызнули в разные стороны. Попали в боеукладку и вызвали детонацию всех патронов, гранат и прочих боеприпасов.
Вихрь мощного взрыва сорвал широкую башню с поворотных катков. Поднял над широкой платформой и швырнул к высокому небу. Часть энергии ударила вниз и, как гигантской кувалдой, вбила тяжёлый моторный отсек в непрочный деревянный настил.
Подгнившие доски и брусья тотчас проломились. Траки стальных гусениц ушли в них до середины катков. «Т-4» опёрся на мост всем своим днищем, и только это удержало его от падения в реку.
Кувыркаясь, как консервная банка, башня полетела назад и врезалась в танк, что двигался следом за первой «коробкой». Ребро угловатой надстройки ударило по орудию и пригнуло к земле коротенький ствол. Защитную маску почти сорвало с креплений. Поворотные механизмы сразу заклинило, а боевая машина стала совсем бесполезной.
Лейтенант РККА убедился, что путь вперёд перекрыт, а все танки надёжно застряли. Он облёгчённо вздохнул и перевёл взгляд на левую часть просёлка, что уходил прямо на запад.
Судя по суете, возникшей в хвосте большого отряда, на всех бронемашинах имелись мобильные рации. Командиры связались друг с другом и тут же узнали о нападении на головной экипаж.
Водитель последнего транспортёра решил, что нужно как можно скорее вернуться на ровное место. Съехать с узенькой насыпи и дать другим вырваться из ловушки, устроенной дикими скифами.
Он переключил передачу и начал поспешно сдавать задним ходом. Солдаты, сидевшие в кузове, приподнялись с жёстких сидений. Высунулись из-за высоких бортов и с замиранием сердца смотрели на крутые откосы, мелькавшие справа и слева. Они опасались, что «Hanomag» сейчас опрокинется. Ведь им тогда точно каюк. Расплющит в кровавую кашу, и этим дело закончится.
Придя утром на холм, лейтенант РККА прикинул расстояние до нескольких точек, расположенных на узкой дороге. Подсчитал угол наклона ствола и другие поправки, необходимые для точной стрельбы. Взял лист чистой бумаги из сумки, висевшей у него на боку. Составил небольшую таблицу и внёс в неё результат вычислений.
Сейчас он отыскал нужный маркер, который был ближе всех к последней машине колонны. Глянул на лист со своими расчётами и дал несколько громких команд. Услышал ответ от наводчиков, что орудие готово к стрельбе, и крикнул: «Огонь!»
Грохот выстрела вновь повторился. Снаряд свистнул в утреннем воздухе. Врезался в моторный отсек с правого борта и разнёс двигатель в горящие клочья. Нос транспортёра бросило влево. Причём с такой силой, что «Ганомаг» развернуло на гусеницах, стоявших за шофёрской кабиной. Он застыл поперёк колеи и перекрыл дорогу назад.
Взрывная волна ударила в тела panzersoldat, и все, кто был в стальном кузове, мгновенно погибли. Тонкие стенки сорвало с креплений и вместе с кровавыми брызгами раскидало в разные стороны.
В воздухе мелькнули оторванные руки и ноги, разбитые головы и обрывки одежды. Они пролетели с десяток метров. Плюхнулись в камыши, росшие вдоль длинной дамбы, и погрузились в мутную стоялую воду…
Павел
В мае 1940 года Павел Смолин окончил семилетку. 17 июля ему должно было стукнуть шестнадцать, и он считался достаточно взрослым, чтобы самостоятельно думать о своей дальнейшей судьбе.
«Почему он получил аттестат так поздно?» – спросите вы, а дело в том, что в деревне Домашка не было сельской школы, и таковое образовательное учреждение открылось там лишь после того, как пацан встретил свою девятую осень.
Несмотря на отсутствие учителей, он не проводил свои дни в безделье, а жил нормальной мальчишеской жизнью. То есть использовал деревенское босоногое детство на всю катушку.
Бегал по лугам и лесам, окружавшим деревню. Собирал птичьи яйца, грибы и спелые ягоды. Ловил рыбу и раков в маленькой речке, от которой когда-то давно деревня получила своё странное имя – Домашка.
Иногда бегал вместе с мальчишками на большую реку, по которой ходили баржи и пароходы. Она звалась ещё более непонятно – Самара – и протекала в версте от восточной околицы.
Как и все остальные ребята, он помогал родителям в огороде, в хлеву, в поле и на покосе. Работал в колхозе подсобником у взрослых крестьян и трудился не хуже других. После начала занятий школьников освободили от некоторой части подобной нагрузки, но только до наступления летнего времени.
Во время страды все дети «пахали», как взрослые, и так в те тяжёлые времена поступали во всей нашей огромной стране. От Балтийского моря на западе, до Тихого океана на Дальнем Востоке.
В деревне построили небольшую избу, которую назвали «читальней», но газеты туда привозили лишь раз в две недели, а провести в правление колхоза такое чудо, как радио, власти всё обещали, но никак не могли этого сделать. Слишком далеко было тянуть провода.
Поэтому о том, что творится в стране, а тем более в мире, сельчане знали больше по слухам. Кто-то съездил в райцентр. Его знакомые, жившие там, сообщили ему последние новости. Он