Земля, моря. Николай Николаевич Мурзин

мимозы.

      Дитятко глаз не сводит строгих.

      В пальчиках – сплошь занозы.

      Сердце огромно, все заполняет

      Оторопелым гневом:

      Что вы там делаете? Пылает

      Где-то от центра слева.

      Черные, черные розы желанья!

      Красные, красные руки!

      Белое, белое всеотрицанье!

      И напряженье внизу. Хи!

      Хо! Ха-ха-ха! И низринутый демон

      Глупую желтость мимозы

      Топчет в расстройстве, и льет свое семя,

      Мучаясь злобным вопросом.

      Кто умер?

      Сам бог хранит души твоей глубины

      От тех, кто в них не верит, как в него,

      Без стука он приходит на смотрины

      Твоих гостей – и в очереди строк

      Их собирает и ведет вратами

      Слоновой кости в меркнущую даль,

      И над водой ложится им мостами –

      Над гладью тихой, черной, как печаль

      О том, кого здесь точно не припомнят,

      О том, кого не хватятся, когда

      Настанет время всех составить в томы,

      Как матерьял для Страшного Суда.

      Сам бог хранит – тебя? меня? – и с нами

      Уходит в неоткрытую страну,

      Уходит неодетый, словно пламя,

      И руку нам дает свою одну,

      Чтоб мы держались крепче друг за друга,

      Чтоб мы шагали вместе в добрый путь –

      Чтоб нас не закрутила эта вьюга

      И глаз не залепила эта муть,

      Чтоб черным небом по снегам писали

      Мы правду, неизвестную нигде,

      И вечность на пути своем листали,

      И верили одной его звезде,

      Которая – как факела навершье,

      Воздетого другой его рукой

      Над белизной полей смертельно-снежной,

      Над дикою, кромешною тоской.

      Кто умер? Что нам кажет список павших?

      Привычная, приличная печаль.

      И строки шаткой армией отставшей

      Текут в неозаряемую даль

      И сбрасывают сталь по ходу дела…

      Просрочено спасенье, видит бог –

      Но он хранит отряд последний смелый

      От злобы настигающих врагов.

      Он выведет его на светлый полдень

      Из диких стран полночной немоты –

      И будет праздник всем, кто свет свой отдал

      Во имя той единственной звезды.

      Глупая девочка Наденька

      Все мы пьем чашу горечи,