не я одна. Ну, а что такого? Когда с ней происходят какие-то неприятности, я тоже становлюсь автоматически выездным, хотя иногда и на дому принимаю, психологом и психиатром, если понадобится, потому что связи среди знакомых фармацевтов давно стали для меня частью жизни, когда нужно было успокоиться, а сил на это своих не было. Преимущество меня в качестве психолога было неоспоримо – я всегда сначала уверяла Полину, что она одна самая прекрасная и лучшая, а когда бдительность подруги была стратегически притуплена, я могла вводить в нашу беседу критические замечания и возможные способы решения проблемы, которые выйдут за рамки совместного нытья. Теперь такой человек срочно нужен был мне самой.

      Полина появилась во втором часу ночи. Она молча сняла летний плащ, скинула туфли и оказалась передо мной в пижамных шортах и майке. Протянула мне пакет, в котором нежно и призывно побрякивали три бутылки (я заглянула) сухого белого вина. Хозяйским жестом она вытащила из кладовки тапочки с синими меховыми помпошками, которые негласно принадлежали ей. В гробовом молчании Полина вошла в кухню, достала из шкафа два бокала, открутила крышку “рислинга”, достала из морозильника лёд, залила его вином. В каждом жесте была уверенность заправского любителя белого вина и частого гостя в этой квартире. Я лишь молча сопровождала её взглядом. Она протянула мне бокал, не чокаясь, мы сделали по большому глотку за мой упокоившийся брак, и только потом, когда Полина уселась на стул, с которого только недавно встал Саша, она спросила, глядя на моё искривленное негодованием и злобой лицо:

      – Вот скажи мне, женщина, почему у тебя всё вечно через жопу?

      – Потому что у меня кризис. Экзистенцианальный…

      3. Суббота

      – Лучше бы я вчера умерла… Воды-ы-ы…

      Полина зашла в кухню, держась за голову и стену, наливая воду в стакан. А потом ещё один. Её чёрные волосы были раскиданы по плечам, спине, рукам, прилипая к сгибам локтей. Она пила, отлепляла волосы и откровенно страдала.

      – Лучше бы я вчера умерла, – ответила я ей и стала заваривать кофе. – А ещё лучше в среду.

      Медленно, чтобы не беспокоить голову, я передвигалась по кухне и собирала нехитрый завтрак. Полина не отличалась кофейной привередливостью, поэтому спокойно пила растворимый кофе с сахаром и грызла сушки с маком.

      Я забралась на стул с ногами, натянула домашний свитер на колени, на них же поставила чашку с кофе, удерживая две сушки на мизинце. Полина сидела на стуле по-турецки и продолжала страдать, кидая на меня мученические похмельные взгляды.

      – Мне нужен аспирин, – прохрипела она.

      – Возьми в шкафу. Где специи стоят, там коробочка из-под “Ферреро Роше”. В коробочке таблетки.

      – Поднимите мне веки… – Она с изяществом медведя слезла со стула и пошла искать спасительный аспирин.

      Из открытого окна раздавался гул субботнего оживлённого движения на дороге. Ночное совещание после завтрака перешло в дневное. За прошедшие двенадцать часов мы пришли к