Но они быстро понимают, что прочесть алфавит – это одно, а говорить на русском – совсем другое.
«Представьте, что вас пнули в живот», – говорит преподаватель, объясняя звук [ы]. Ещё это можно сравнить со стаей пьяных морских львов.
Спустя три недели у них получается правильно выговорить «привет».
А если не получается, они просто начинают говорить всем «добри день».
А звуки [ш], [щ], [ч]? Для чего они вообще? Когда они начинают их употреблять – ни один носитель русского языка поначалу их не понимает.
Что такое «почтовый яшик»? Ах я-я-ящик…
Их пугает загадочный маленький мягкий знак, прокрадывающийся в самые различные слова и делающий своё чёрное дело.
Они говорят, что им нужен магазин, где продаются диваны, кровати и столы, потому что слово «мебель» для них слишком сложное. Первые попытки переводов абсолютно неверны. В формах русских глаголов можно путаться бесконечно. Грамматика, бессердечная ты сука!
Выучив один падеж, они осознают, что есть ещё пять. «Как перестать беспокоиться и полюбить именительный, родительный, дательный, винительный, творительный и предложный падежи?»
Они должны запомнить, что телевизор мужского рода, газета – женского, а радио – среднего. Особенно плохо носителям языков, в которых нет категории рода.
А потом… Потом в дело вступают глаголы движения. Преподаватель заставляет их совершать путешествие по воображаемому городу, где они должны ехать, идти, выходить, обходить, переходить и заходить.
Им кажется, что прочесть курсив носителя совершенно невозможно. (Попробовали бы они почитать записи наших врачей…)
Они начинают привыкать к тому, что повелительное наклонение в русском языке – не грубость, а норма.
«Я бы хотел чашечку кофе, пожалуйста» – уже слишком много слов.
Они неизбежно путают ударение в слове «писАть».
Или говорят об обрезании вместо образования.
В России, чтобы их поняли, они вынуждены просить спрайт или лонг-айленд с самым ужасным акцентом. Впрочем, сами они с таким же ужасным для русского уха акцентом говорят «водка» и «калашников».
Даже если им это не нравится, им придётся представляться русским аналогом своего имени. Иначе их не понимают.
Даже если они изучают русский язык годами – в их речь всё равно может вкрасться ошибка. Потому что это не они учат русский – это русский учит их.
Внезапно странное нагромождение кириллических букв обретает понятный и знакомый смысл! Например, «яхт-клуб», «ксерокс», «бодишейпинг».
Но на самом деле они скорее рады во всё это ввязаться, чем наоборот. Ведь не просто же так его называют «великий