– Нет в тебе азарта Родион! Равнодушный ты. Месишь воздух без пользы, а ведь данные у тебя очень хорошие. Мог бы далеко пойти.
Спортивных высот я не достиг, но два приёма волей-неволей освоил, хотя и не старался.
Но человек предполагает, а бог располагает. Однажды на работе я упал с высоты, и повредил ногу. Случилось это не по моей вине, но кому от этого легче? Накол кости зажил быстро, и через две недели я уже почти не хромал. Особого значения этому случаю я не придал, на мне всё заживало как на собаке, но рентген показал какое-то нарушение в колене, и очередная призывная комиссия меня забраковала. Как потом выяснилось на полтора года. Для меня это стало потрясением. От огорчения у меня выступили слёзы, хотя я давно забыл, когда плакал в последний раз. Над моим искренним горем потешалось всё общежитие, ведь многие считали, что мне на самом деле повезло, но я их не понимал.
Однако время лечит, а иной раз быстро. Подготовку к армии за ненадобностью я забросил, и призывной энтузиазм увял.
Непригодность к службе для меня везением не являлась, но я перестал воспринимать её как несчастье, и зажил в своё удовольствие.
Работалось мне легко. Вообще-то работа на конвейере занятие нудное, поэтому для разнообразия я освоил все операции, и через полгода мог заменить любого на нашем участке. Сменный мастер Анатолий Иванович ценил меня за это, и ещё за то, что я никогда не скандалил, и работал там, куда поставят. В бригаде было много молодёжи, и со всеми я был в хороших отношениях. Но больше всего я подружился с Саней Буровым и Мишей Хохловым. Мне нравилось бывать с ними в компании, потому что хотя они и смеялись над моими промахами, но не возносились, и считали меня своим младшим товарищем. Я тоже не возносился, и, как младший член команды, при нужде становился гонцом на посылках. Саня играл на саксофоне в дворцовом ансамбле, и научил меня некоторым словам музыкантского сленга. Оказалось, что существует и такой. Но этим его таланты не ограничивались. Бывший детдомовец, циник и пройдоха, он обладал редкостным даром внушения. В нужный момент он умел делать такое выражение лица, что ему невольно хотелось верить, а взгляд больших выразительных глаз буквально зачаровывал обывателя. Цыганки рядом с ним и не стояли.
Ребята они были из тех, кто на ходу подмётки рвёт, и, выходя с ними в город, я, как правило, попадал на цирковое представление, которые они устраивали экспромтом. Наши с Максимом шутки были детским лепетом по сравнению с их проделками. Но о самых интересных придётся умолчать, так как в той же мере они неприличны. География похождений была мало предсказуема. Чаще всего они начинались в парке Островского в пивбаре «Летучая мышь», но могло занести неведомо куда.
Ребята ценили мою сдержанность, потому что я вёл себя