Генерал нащупал в кармане патрон от пистолета и ласково погладил теплую гильзу своего афганского талисмана. За столько лет патрон вытерся о ткань и пальцы до зеркального блеска, и он вдруг подумал, что в последнее время стал слишком часто просить поддержки у бездушного кусочка металла. Это тогда, в Афганистане, забившись в незаметную узкую щель в скале и приставив к виску пистолет погибшего комроты, он твердо знал, что кроме единственного патрона у него больше нет боевых товарищей. Всю ночь он держал дрожащий палец на спусковом крючке и тоскливо слушал, как перекликались моджахеды, разыскивая его. В тот раз не нашли, а сейчас, словно подобрались почти вплотную. Он еще раз потер патрон, вспомнив, как тогда прилетела поисковая группа, и он с трудом разогнул скрюченные пальцы, передернул затвор и поцеловал тусклую латунь последнего патрона, выпавшего на ладонь.
Кужель провел пальцем по пожелтевшей бумаге над фотографией. Сдвинуть тонкую преграду и прикоснуться к ее лицу он так и не смог, как будто боялся осквернить память о ней что ли. Взглянул за окно. Снаружи было так же мерзко, как у него внутри. Стылый ветер лениво ворошил листву, сгребаемую дворником, на зелень травы лег иней, с неба сеялась снежная крупа. И бабочка была на месте. И ноющая боль за грудиной никуда не исчезла. Он снова потер свитер над сердцем. Та война никуда не делась. Каждое утро напоминала о себе. Скрытая, беспощадная, и она так долго продолжалась, что даже ветераны, подобные ему, давно от нее устали…
– Едем, товарищ генерал? – тихо спросил сержант и осторожно встал, опасаясь его гнева. – Все уже там, наверное. Машина прогрета. Снасти я проверил.
Кужель помрачнел и свел вместе брови. Кинул на него из-под насупленного лба тяжелый взгляд. С того самого момента, как месяц назад вышел из кабинета начальника военного госпиталя, его никто не торопил. Даже намеком. Не принято было подгонять того, кто готовился к смерти.
– Фляжку подай, – буркнул он. – Быстро.
– Так я же… – испуганно засуетился водитель. – Нельзя вам… врачи… они же запретили.
– Да! – рявкнул он. – Фляжка где?
Сержант как-то сокрушенно вздохнул и не стал настаивать. Откуда-то из-под полы камуфляжной куртки на свет была извлечена серебристая сверкающая посудина с вычурной резьбой, не издавшая при этом ни единого всплеска, будучи наполненной коньяком под завязку.