– А я и не…
Брайс едва не сказал: «А я и не человек. Только наполовину». Совершенно не подумав о том, чем это может кончиться. Ядреное гномье пойло ударило ему в голову, и в долю секунды Брайс опьянел так, как не пьянел ни разу в жизни. От глупейшего саморазоблачения его спасла случайность. Брайс увидел упавшую на него тень, а когда обернулся, то перед ним стояли четверо… нет, пятеро мужчин, еще недавно сидевших в противоположном углу таверны. Все они были одеты в черное с головы до пят – полный траур по королю, что означало благородное происхождение. Брайс окинул взглядом их лица: слава богам, знакомых нет. И все же он подобрался и поднялся на ноги, надеясь, что его не шатает из стороны в сторону.
– Милорды, – поприветствовал он пятерых мужчин, в холодном молчании глядящих на него. – У вас ко мне какое-то дело?
– Как ты смеешь, – проговорил один из дворян размеренным, почти певучим голосом, – как смеешь в день похорон нашего славного короля сидеть с простолюдинами, хуже того – с грязной кровью, и пить с ними их грязное пойло, нарушая священный Пост?
Брайс мгновенно протрезвел. И расцвел. Он понял, что будет драка, еще когда только заприметил этих пятерых – они сидели в углу тихо и ничего не ели, у них было горе, и чужое легкомыслие в такой день они сочли за личное оскорбление. «Умер мой отец, но горе у них. Кто я после этого?» – подумал Брайс, но не позволил и этой мысли увести его слишком далеко. Он имел право ответить этим людям, куда большее право, чем они могли помыслить.
И он им ответил.
– Да, милорды, король умер. Но теперь у нас новый король. Его имя Яннем. Впервые за тысячу лет на трон Митрила взойдет человек, не владеющий магией. И не значит ли это, что старый мир сегодня рухнул, милорды? Не значит ли, что с этого дня многое может измениться? В том числе вековые законы и предрассудки. А за это, я считаю, стоит выпить!
Его слова произвели эффект разорвавшегося фаербола. Все в таверне – а Брайс нарочно сказал так, чтобы его голос донесся в каждый угол, – замерли, ошеломленные услышанным. И верно: весть о том, что Совет признал Яннема монархом, еще не успела распространиться. Ее принес Брайс. Он лично сообщил всем о своем проигрыше и позоре.
«Ну же. Вперед, дайте мне повод!» – мысленно крикнул он, мечтая только о том, чтобы сорваться и дать выход скопившейся ярости.
Боги, Светлые или Темные, услышали его мольбу.
– Если так, то это к добру, – тяжело роняя слова, сказал дворянин. – Потому что уж лучше пусть нами правит король, неспособный к магии, чем эльфийский ублюдок-полукровка, который, глядишь, напустил бы в Митрил вот такой вот швали!
И он обвиняюще ткнул пальцем в притихших гномов.
Брайс улыбнулся. Те, кто видел эту улыбку, запомнили ее – и долго вспоминали потом, когда ком покатился. Но пока это был не ком, а лишь первый, мелкий камешек в нем. Пылинка, рождающая бурю.
Брайс вскинул руки, сплел аркан и выстрелил в дворянина магией.
Рука,