В комнате царил хаос: по всему полу были разостланы газеты, которые накрывали друг друга и сталкивались внахлест, поверх валялись вырезанные фотографии, клочки бумаг, исписанные Викиной рукой, тут и там дразнились языки разноцветных стикеров. В общем, по виду комната напоминала огромный кошачий туалет.
Вика отложила компьютер и уселась по-турецки. Ее светлые кудри были небрежно собраны на затылке и кудлатым хвостом торчали из-за уха. Прищурив глаза, как суслик, вылезший из норы на божий свет, она медленно возвращалась в реальность, в дверях которой стоял ее собственный племянник с двумя огромными сумками. Мы не виделись почти месяц, и кто-то другой на ее месте спросил бы, как прошла практика, как дела или хотя бы что в сумках. Она же спрашивала про какое-то слово года.
– Что за слово еще? – Я на цыпочках пробрался вдоль стены на кухню, чтобы распаковать пакеты с магарычом.
– Новое слово, которое отражает что-то важное в жизни и обществе. Например, в две тысячи седьмом году словом года в России было «нано». В две тысячи девятом – «инновация», – отозвалась Вика, тоже направляясь в сторону кухни, пританцовывая, чтобы ничего не задеть. – В две тысячи тринадцатом самыми популярными словами года были «селфи» и «госдура».
Вика встала, прислонясь к дверному косяку: выглядела она не очень.
Убедившись, что на извлеченные из пакета колбасы тетка не реагирует, я поинтересовался, почему именно сейчас ей понадобилось мое мнение по столь нетривиальному вопросу, как слово года. Но она не поняла намека и продолжала как ни в чем не бывало:
– Есть такое понятие, как статистический анализ больших объемов текстов. Если грамотно настроить счетчик и выделить некоторое количество топовых контекстов, то получится срез основных событий года и слов, их обозначающих в данном конкретном социуме…
– Э-э-э, стоп-стоп! – поспешно запротестовал я. – Давай без этой зауми. Не знаю, как насчет всего социума, а для меня слово года – «корова».
Вика посмотрела на меня со смесью жалости и изумления и полезла наконец инспектировать сумки.
В этом вся Вика. При всей своей неоспоримой научной одаренности в обычном общении моя тетка напоминает ребенка в возрасте от трех до пяти. Посетитель ясельной группы так не упирается перед тарелкой с перловой кашей, как моя тетка буксует перед чем-то, чего ей не хочется делать или признавать. Моего выбора профессии она не признавала.
– Кстати, от слова «корова» тебе сейчас тоже кое-что перепадет, – примирительно сказал я. – Как говорил Эйнштейн, что вкусно фермеру, то вкусно и физику.
– Эйнштейн так говорил? – Она на секунду выглянула из пакета.
– Ну, может быть, не совсем так, но что-то похожее точно говорил, когда поедал бюргерские колбаски, приготовленные его сестрой