Сол сел в постели и потер глаза. Его рубашка и брюки, аккуратно сложенные, висели на спинке софы.
– Доброе утро.
– На завтрак яичница с беконом и тосты. Сойдет?
В комнате запахло свежемолотым кофе.
– Отлично, – сказал Сол, – только бекон – это не для меня.
Натали с досадой хлопнула себя ладонью по лбу.
– Ну конечно! – воскликнула она. – По религиозным мотивам?
– Нет, из-за холестерина.
За завтраком они говорили о жизни в Нью-Йорке, об учебе в Сент-Луисе, о том, что это такое – вырасти на юге.
– Это трудно объяснить, – сказала Натали, – но почему-то жить здесь проще, чем на севере. Расизм, конечно, еще жив, но… он меняется. Возможно, люди на юге так давно играют каждый свою роль, и в то же время им теперь приходится приспосабливаться. Наверное, поэтому они ведут себя более честно. На севере все принимает гораздо более грубые и злобные формы.
– Я не думал, что Сент-Луис северный город, – улыбнулся Сол. Он доел тосты и теперь попивал кофе.
Натали рассмеялась:
– Нет, конечно, но он и не южный. Скорее это нечто среднее. Я больше имела в виду Чикаго.
– Вы жили в Чикаго?
– Я провела там часть лета. Папа устроил меня на работу через своего старого друга из «Чикаго трибюн». – Она замолчала, неподвижно глядя в чашку.
– Я понимаю, вам трудно, – тихо сказал Сол. – На время забываешься, потом случайно упоминаешь имя, и все возвращается снова…
Натали кивнула.
Сол посмотрел в окно на длинные листья низкорослой пальмы. Окно было приоткрыто, и сквозь сетку проникал теплый ветерок. Трудно было поверить, что сейчас середина декабря.
– Вы собираетесь стать учителем, но ваша первая привязанность, похоже, фотография.
Натали опять кивнула, встала и еще раз наполнила кофейные чашки.
– Мы заключили с папой нечто вроде соглашения, – сказала она, на сей раз заставив себя улыбнуться. – Он обещал помочь мне научиться фотографировать, если я соглашусь получить образование по какой-нибудь «настоящей профессии», как он это называл.
– Вы собираетесь преподавать?
– Возможно.
Она вновь улыбнулась, уже через силу, и Сол отметил про себя, что у нее прекрасные зубы, а улыбка делает лицо милым и застенчивым.
Он помог ей вымыть посуду, а потом они налили себе еще кофе и вышли на небольшое крыльцо. Машин на улице было мало, детские голоса смолкли. Сол вспомнил, что сегодня среда; детишки, наверное, ушли в школу. Они уселись в белые плетеные кресла, друг напротив друга. Натали накинула на плечи легкий плед, а Сол свою удобную, хотя и немного помятую куртку.
– Вы обещали рассказать вторую часть вашей истории, – сказала Натали.
Он кивнул:
– А вам не показалась первая часть чересчур фантастичной, чем-то напоминающей бред сумасшедшего?
– Вы же психиатр. Вы не можете быть сумасшедшим.
Сол громко рассмеялся:
– О-о-о, я мог бы тут такого порассказать…
Натали улыбнулась:
– Ладно,