Глава 3
Командировка на малую родину
Дверь в кабинет открылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова агента Устюгина:
– Тараканов! Иди, Розенблюм тебя вызывает, – проговорив это, Устюгин убрал голову и захлопнул дверь.
Тараканов выругался про себя – Ванька-Колобок, которого он допрашивал третий час, наконец-то поплыл и вот-вот был готов дать признательные показания. Но если Розенблюм вызвал, то являться к нему надо было немедленно, Тараканов уже имел возможность изучить характер комиссара уголовно-розыскной милиции.
– Продолжайте, Степан Васильевич, – сказал он агенту Кольцову, надел висевший на спинке стула пиджак и пошел к Карлу Пертовичу.
В кабинете у Розенблюма Тараканов увидел агента Вейсброта – бывшего надзирателя старшего оклада Московской сыскной полиции.
– Разрешите, гражданин комиссар?
– Входи. Леонид Оттович, ты понял? – спросил Розенблюм у Вейсброта, очевидно, продолжая прерванный появлением Тараканова разговор.
– Понял.
– Тогда выполняй.
– Слушаюсь. – Вейсброт вышел из кабинета.
– Слушай, Тараканов, – не здороваясь, начал начальник, – ты же из Каширского уезда?
– Да.
– И там служил на железной дороге?
– Да, последние полгода, конторщиком на товарной станции.
– А станция Ожерелье в вашем уезде?
– В нашем. Восемь с половиной верст от станции Кашира.
– Вот и отлично. Вчера ночью на перегоне между Каширой и Ожерельем был ограблен багажный вагон поезда «Москва – Тамбов». Громилы убили трех сопровождавших и забрали девять миллионов рублей, отправленных Совнаркомом для раздачи жалованья тамбовским рабочим. Собирайся, выезжаем немедленно, я договорился, нам подадут экстренный поезд.
Тараканов хотел было сказать про Колобка и про перспективы раскрыть минимум десять разбойных нападений, но сказал только: «Слушаюсь!»
Настя примчалась вечером десятого, сжала Тараканова в объятьях и опять начала рыдать. Когда жена успокоилась, он рассказал ей о мобилизации, после чего рыдания возобновились.
– Ну хватит, Настя, хватит. Большевики страну до ручки довели, поэтому долго не продержатся. Я думаю, к осени кончится моя мобилизация.
– А когда старая власть вернется, простят тебе службу в большевистской полиции?
– Так я же по принуждению… – сказал Тараканов неуверенно. – Но все равно, выбора у меня сейчас нет. Не в бега же мне подаваться. И потом, при любой власти обыватель имеет право на защиту от воров и убийц.
Порешили, что Настя с ребенком продолжат жить в Кашире, на матушкином молоке, а Тараканов будет их навещать по мере возможности. Несколько месяцев такое положение дел можно было и потерпеть.
За две недели семью не удалось