Все пять следующих лет я буду тебя там ждать от шести до половины двенадцатого вечера. Я часто заскакиваю в этот паб, заказываю одну пинту лагера и часами смотрю на огонь в камине. Тихая музыка позволяет мне оторваться от мира, в котором тебя нет. Когда я сижу в маленьком отсеке, где два плюшевых диванчика, окно, выходящее на улицу, заслоненное плотной белой шторой, я чувствую себя как дома, который мог бы быть нашим общим домом. Перед глазами у меня висит картина, на ней девушки с лошадьми. Девушка в белом платье, положив руку на морду лошади, смотрит куда-то вдаль, и у нее в глазах та же печаль, что бывает у тебя. Тут ты всегда со мной, ты только моя, в тяжелых позолоченных рамах. Я ухожу отсюда довольно поздно, после второго гонга. Первый удар колокола над баром извещает, что еще можно заказать последний стакан, – второй напоминает, что время кончилось, третий гонг приглашает к выходу. Я всегда выхожу перед третьим. Но каждого четырнадцатого февраля я буду сидеть до конца и мечтать, что ты появишься в дверях, подойдешь ко мне и скажешь: «Вот и я!»
Позволь мне жить этой надеждой и не отвечай. Просто будь.
Помни: четырнадцатого февраля, все последующие пять лет. Это будет гарантией моей любви к тебе и надеждой для меня.
Люблю тебя.
Марчин».
Она припомнила себе тот мелкий ровный почерк, пожелтевший листок, часы ожидания, сменяющие друг друга весны и осень, распускающиеся и увядающие травы, рассыпавшийся в пыль цветок четырехлистного клевера – все пронеслось перед ее глазами. Как будто этого никогда больше не будет, будто бы там была скрыта какая-то тайна, а человек без тайны не существует.
Итак, она свою тайну выращивала как экзотический цветок. Там, где-то во вселенной, он ее ждет. Любит. Дни становились радостными, а ночи торжественными. Где-то там, далеко, слова звучали как забытый звук арфы, затрагивая самые чуткие струны души. Она смотрела на Анджея временами оттуда, и он временами ловил ее взгляд, в котором не было его, полноправного мужа, только мечты, и тогда его смеющиеся глаза заволакивала печаль.
Она спрашивала:
– В чем дело, дорогой?
А ночью она усмехалась в темный потолок, потому что где-то там…
В ее жизни ничего не изменилось.
Она не хотела причинять Анджею боль. Венчание было для нее свято, а замужество обязанностью, совместная жизнь ответственностью. Такое же ощущение было и у Анджея. Не для того они поженились, чтобы разорвать этот союз, расстаться и бежать за надуманными фантазиями и мечтами. Нет.
Однако медленно и как-то бесповоротно в ее жизнь стала просачиваться надежда на перемены. А если… – в ее голову украдкой закрадывалась мысль, – а если, если бы, однако… Может, я что-то теряю в жизни…
И вот приближалась пятая годовщина этого Великого Ожидания. Последний раз Марчин будет сидеть в баре «Валентин» и последний раз, как написал, будет ее ждать.
Еще два года тому назад она провела