Неразрешимая человеческая проблема тяжелела с годами, сжимая внутренности в болезненный кулак. За что зацепится, как исправить неисправимое, как излечить неизлечимое, как порвать цепь генетических зависимостей, разъедающих нутро родного человека? Волна материнских тревог может сама по себе внезапно нахлынуть, будто по чьему-то роковому сигналу, данному свыше, вызывая болезненные спазмы, гнетущий страх и головокружение. Опять перед глазами бездна, перед которой ты слаб и бессилен, но в которую ты ныряешь с замиранием в сердце и с молитвой на устах.
Мрачность сына усиливалась от съедающей его вины перед матерью, от внутреннего состояния бессилия и не желания что-либо предпринять, от невозможности спрятаться от ясной, режущей глаза, правды, от неудовлетворённости вялотекущей жизни, перемежающейся возбуждением и апатией, убивающей на корню все благие посылы к активным действиям, укрепившим бы его мужской характер, в котором всё ещё жили необходимые качества для кардинального сдвига судьбы в иную созидательную плоскость.
– Спасибо, надеюсь на лучшие времена, – произнесла Леля, пытаясь заглянуть в глаза сыну, выходя из машины с тяжёлым сердцем.
– Меня и эти устраивают. Отцу привет, – бросил сын и затрусил к троллейбусной остановке.
Лёля тихо открыла двери, раздевшись, обессилено рухнула на табуретку и застыла в полном душевном опустошении. Знакомое, годами не проходящее, ноющее чувство тревоги, свербило её измученные внутренности, будто вытягивая их изнутри, наматывая в болезненный клубок, тянущий в тёмную неизвестность. Послышались неторопливые осторожные шаги мужа, который выплывал из своей комнаты старым тихоходным внушительным лайнером, остерегаясь резких движений и поворотов по состоянию своего полного износа узлов и механизмов когда-то мощного организма,.
Муж, переживший многочисленные операции, со швами вдоль и поперёк большого тела, выстоявший против двух обрушившихся на него инфарктов и одного инсульта, полностью ослепнувший на один глаз, с остаточным от глаукомы зрением, позволяющим, слава богу, хотя бы читать одним глазом электронную книгу с увеличенным жирным шрифтом, волнуясь, подошёл к Лёле.
– Как ты? Голодная? Я места себе не нахожу. Дай почитать заключение, что там обнаружили, уверен – всё в пределах возрастных изменений.
– Примерно так и есть. Основное – это гистология, позже, – ответила Лёля и передала ему бумаги.
– Запомни, – сказал он шутливо, – в этом доме есть один больной, это я, а тебе болеть категорически запрещено, иначе – мне каюк.
– Не шантажируй. Ты ещё меня переживёшь, сам знаешь, что меня точит.
– Выкинь