– Просто женская интуиция, – улыбнулась Брук.
– Ну-ну. Сколько тебе лет? – спросил я.
– Шестнадцать. Только не говори, что я похожа на ребёнка, а то терпеть это не могу.
– И не собирался. Ты наоборот не по-детски красива, – я почувствовал, как мои уши горят. Я не собирался ей делать такие очевидные намеки.
Она подошла ко мне почти вплотную, поцеловала меня в щеку и шепнула:
– Очень приятно слышать.
Я стоял как вкопанный. От поцелуя у меня по щеке будто бы прошёл электрический заряд. От неё пахло клубникой. Или малиной. Неважно. Мне это очень понравилось, вот что важно.
Усевшись на диван, я представил Брук без одежды. Она одна из тех девчонок, от которых у меня постоянно учащается дыхание. С ними не просто, зато всегда приятно.
– Она станет моей первой девушкой, – сказал я, но стены ответили лишь тишиной.
Потом мои мысли пошли в другом русле. Я подумал о семье… Такое чувство, что я их очень давно не видел… Стоп. Если брать во внимание год в капсуле времени, получается, я не видел родителей больше год. Мне стало грустно, и нахлынули воспоминания.
Я качаюсь на качелях, грустно шмыгая носом. Вокруг никого. Лишь бабочки в танце кружат неподалеку, да шмели жужжат в стиле «пчелорок». В тот день мне исполнилось семь лет. Мама с папой обещали отвезти меня в Диснейленд, но у них появились срочные дела.
– Вы мне обещали! – кричал я всего час назад. – А слово своё надо держать!
– Лукас, у папы срочные дела. От этого зависит вся его карьера, – сказала мама, гладя меня по голове.
Но это не успокаивало, чувство обиды росло внутри меня. Я чувствовал, себя тем, кого предали, безжалостно обманули, потехи ради. Поэтому я убежал из дома и оставил записку:
«Не ищити миня! Лукас»
Конечно, мама с папой тут же бросились на поиски. Я тем временем продолжал сидеть на качелях, мне было так грустно, что я даже не заметил подошедшего ко мне человека. Он уселся подле меня на вторые качели и весело начал раскачиваться.
– Чего грустишь? – с заметной ухмылкой спросил он.
– А вам-то чё?
– Ты прав мне нет до этого дела. Ну, так все-таки, почему ты грустишь?
Такая незамысловатая речь побудила меня к откровению. Я выложил ему всё как есть. Он слушал внимательно, и когда я закончил, минут пять вообще ничего не говорил.
– Это ведь неправильно, не держать своего слова, да? – спросил я, чтобы нарушить тишину. – Не правильно ведь?
Он продолжал молчать. Потом вдруг встал и пошёл прочь. Мне это не понравилось, и я поспешил за ним. Догнав его, я упер руки в бока и встал напротив.
– Эй, куда вы? Я думал, вы хотите услышать мою историю… – начал я.
– Я её услышал, – он говорил медленно и рассудительно. – А сейчас мне пора.
– Вы не хотите мне сказать, что вы об этом думаете? – спросил я, запинаясь.
Он внимательно на меня посмотрел. До сих пор помню этот пронзительный взгляд.
– Когда