Потом опьянение чувством прошло, прошел туман сладкой, затмевающей здравый рассудок муки, и от этого, а может быть отчего-то ещё, возникло в душе неприятное, отрезвляющее чувство стыда. Она увидела себя со стороны. Вот она лежит на кровати рядом с мужчиной, у неё ярко горит на щеках румянец, волосы её веером разметаны по подушке. И вся она совсем не такая, какой должна быть настоящая Людмила Николаевна. Ведь на самом-то деле она совсем другая. Она чище, интереснее, возвышеннее… Хотя, может быть, всё наоборот. По-настоящему она именно такая, какой была несколько минут назад. И это понимание её вовсе не огорчило, в конечном счете, она женщина, она хочет любить и быть любимой.
***
Утром Борис проснулся первым. Ему было приятно увидеть рядом с собой Людмилу. Особенно хороши сейчас были её русые волосы, веером лежащие на подушке, и слегка позолоченные солнечными лучами. Её загорелое лицо, с полными щеками, как у ребенка, веки с густыми ресницами, полуоткрытый рот с маленькой круглой родинкой над верхней губой умиляли его. Улыбаясь, чему-то своему он повернулся к отпотевшему за ночь окну, за которым неподвижно блестели листья яблонь с матовой изнанкой и подумал о том, что мог бы пролежать вот так до вечера. Потом осторожно встал с постели и оделся, стараясь не разбудить Людмилу. Но она неожиданно скоро проснулась, повернула к нему лицо и спросила:
– Ты куда собираешься, Боря? Разве мы не останемся здесь еще на день?
– Да-да, непременно останемся, – ответил он, – только мне надо съездить в город часа на два. Ещё вчера в издательство заказывали. На обратном пути я провизии захвачу… Ты не возражаешь?
– Нет. Только не езди долго, не забывай про меня.
– Не забуду. Спи.
Он направился к выходу, но у двери приостановился.
– Если хочешь – в саду погуляй. Купаться не предлагаю. Вода холодная.
После его ухода Людмила Николаевна ещё долго лежала в кровати, наслаждаясь тёплым спокойствием своего тела, которое отдыхало от ласк, измученное и счастливое. «Он уехал, чтобы всё объяснить жене, – без тени обиды подумала она. – Он всегда так делает, потому что боится её потерять». Она перевернулась на другой бок, чтобы видеть зелень за окном. «И всё-таки хорошо быть одной. Семейная жизнь меня тяготила бы, – родилось в её голове. – Там каждый имеет свои обязанности, исполняет свою роль, а у нас с Борей полная свобода. Свобода без границ. Вот захочу – и уйду от него к маме».
Через час она встала с постели и прошлась по даче, на ходу расчесывая волосы. Дача ей понравилась,