– Как здорово.
В этот момент, переборов в себе соблазн, продолжать сидеть, Илона поднялась с кресла и аккуратно вышла из-за стола. Артем среагировал мгновенно. Через долю секунды, он уже был перед ней, и галантно открывал дверь. Выйдя из кабинета, она спросила:
– А можно выйти, через этот вход?
Проницательный хозяин понял, что гостья стесняется идти снова через торговый зал, но не подал вида о своей догадке. Достав связку ключей, он выбрал самый длинный, и вставляя его в замочную скважину громоздкой металлической двери, сказал:
– Без проблем, если тебе так ближе, или удобней, то пожалуйста. Осторожней, только, здесь хоть и всего три ступеньки, но они очень не удобные, – с этими словами, Артем вышел вместе ней на крыльцо, и взяв даму за правую руку, помог спуститься.
– Спасибо за всё! Я чудесно провела время. И ты знаешь, переживания от твоего кофе, действительно развеялись, – произнесла она, вернув на лицо, временно пропавшую улыбку.
– Да… …от кофе… – с задумчивым видом, тихо и медленно произнес Артем.
– Но нам пока, надо расстаться, – голосок Илоны словно звонил озорным колокольчиком.
– Пока? – протянул Артём, скорее в форме раздумья, чем вопроса – …все больше ничего не говорю. Вы скажите, может Вас подвести куда?
– Нет, нет, спасибо! Сейчас мне просто необходимо пройтись.
– Может тогда Вас проводить? – Артем понял, что этот вопрос был, пожалуй, лишним, и осекся, произнеся его.
– Нет, не стоит.
– Чтож, тогда всего доброго! Знаете, я очень рад нашему знакомству.
– Это взаимно. До свидания! – с этими словами, Илона как-то особенно улыбнулась и направилась к небольшой арке, выводящей из дворика мегазина.
Выйдя на улицу, она не чувствовала, как шла. Да и шла ли вообще. Это была не ходьба, и не бег, и даже не полёт над замлей. Скорее, это было парение. Только через полтора квартала, Илона поняла, что парит она совсем не в ту сторону, куда было нужно. А куда вообще нужно? Разве может это иметь значение в такой день. В голове был такой хаос, что было все равно, куда нужно, что нужно, зачем и так далее. Как известно, когда поют музы, пушки молчат. Так и весь внутренний мир Илоны обрел эту закономерность. Запела душа, и замолчал трезвый разум. Слово взяло сердце и изливало чувства по всему её женскому существу. А тепло этих чувств было не соизмеримо ни с чем. Сердцебиение было столь частым, что сравнить можно было с пульсом легкоатлета после серьезного кросса. В груди было тепло и приятное ощущение, происходящее от этого было трудно скрыть от прохожих. Глаза, мимика, походка, все выдавало, то, что сердце дамы постигла яркая влюбленность. Но сама Илона, хоть и понимала это и радовалась, не хотела соглашаться с тем, что влюбилась. Все-таки заставляла себя руководствоваться прагматизмом и тщетно пыталась прогнать эту мысль. Заставляла себя думать, что у нее нет на это