Мне тогда было двадцать лет. Я состоял в сборной Литвы по планерному спорту. Как раз на нашем родном аэродроме проходили тренировки кандидатов в сборную СССР, в которую и мы, молодые спортсмены Литвы, претендовали. Помню в свободный от полётов день уже с утра все готовились к вечерней гулянке: опытные лётчики-буксировщики наловили рыбы из Нямунаса. Река делала большую петлю возле нашего аэродрома и служила хорошим ориентиром для финиша.
Потом, когда я уже бросил институт, прекратил полёты и с головой ушёл в медитацию, мне ещё долго снились сны, в которых я вместе с братом на двух белоснежных планерах с бравым в то мрачное советское время названием «Lieтuva» устремлялись на финишную прямую, к «петле Нямунаса», со свистом скорости 250км/час мчались в нескольких метрах от поля аэродрома, делали эффектные развороты и заходили на посадку. По молодости я думал, что стремлюсь к результату: быть первым в этой непрекращающейся гонке в СИСТЕМЕ. Потом пришло осознание, что моя душа просто скучала по полёту. Когда позже в медитации одна за другой открывались мои чакры, и мощный поток энергии устремлялся к макушке головы, невольно вспоминал тихий приятный звук обтекаемого воздуха сидя в безмоторном аэроплане, который в тёплом потоке кружа спиралью карабкался на самый верх небес, чтобы… на мгновение ощутить себя Богом. Когда открывалась самая верхняя чакра макушки головы, я испытывал состояние сознания Будды, Просветленного. Но потом я понял, что и это ещё не всё, а лишь повтор опыта прошлой жизни, когда я упивался пением священных мантр, проводя долгие часы у ног своего Учителя, некоего сумашедшего Рамакришны. Пришло осознание и того, почему я с малых лет испытывал особую тягу к уединённой жизни, что вынудило потом бросить институт и прекратить полёты. В пылу юношеского романтизма я последовал примеру Великого Будды Гаутамы, покинул мир внешней суеты, садясь в медитацию, чтобы постичь Суть всех вещей, постичь суть страданий, и избавления от страданий. Этот шлейф – тяготение к отшельничеству и гашению огня своих желаний, тянулся за мной из прошлой жизни. «Суть восточных учений— научить человека гасить этот огонь. Моё Слово учит пользоваться этим огнём,» – говорил Виссарион, и в этой жизни мне предстояло учиться пользоваться огнём…
А тогда, в пиру молодых, весёлых ребят с копчёной рыбой и самогоном, которым снабжала лётчиков деревушка рядом с аэродромом, моя душа услышала и опознала чистое звучание открытой сердечной чакры. Возле костра сидели двое русских. Они были студентами, кажется из Рязани, и приехали на тренировки вместе со сборной командой СССР.
Того, кто играл на гитаре и пел звали Володей. Рядом сидел Саша. Я как-то наблюдал за ними, потому что это были первые «настоящие» русские, которых я видел. То есть не те русскоязычные, которые