Эта история случилась в нашем городе. Впрочем, ни в каком другом она и не могла произойти. Ведь только здесь, гуляя по знакомым и незнакомым улочкам, можно наткнуться на шляпу великого философа, забытую на скамейке, или оказаться возле дома знаменитого сказочника, от которого, правда, остался лишь один камень, зато героев его сказок – хоть отбавляй. Можно примерить ботфорт, оставленный самым правдивым в мире рассказчиком, и услышать бой курантов с башни старинного собора, который, казалось, никогда уже не возродится.
Эта история случилась в нашем городе. В ней переплелись правда и фантазия, настоящее и прошлое, исторические персонажи и вымышленные. Она о первой и последней любви, о дружбе и долге, и о времени, в котором очень легко заблудиться.
Западня
В самый обычный день, часов около трёх пополудни, через остров к Дворцу моряков шёл молодой человек. Он шёл не спеша, до репетиции в Литературном театре было ещё достаточно времени, и думал о том, как было бы здорово на этой самодеятельной сцене, где ему, правда, доставались лишь скромные роли даже не второго, а третьего плана, поставить гофмановского «Цинобера». Желание было вполне понятным, ведь он сам стал жертвой этого «крошки Цахеса». Хотя какой тот, между нами, крошка: высокий, с мягкими кудрями до плеч и даже приятными чертами лица. Звали его, правда, вовсе не Цахес, а Валентин. Он вызывал восхищение у всех однокурсниц, особенно когда брал в руки гитару и начинал петь сладким голосом что-нибудь про «оранжевого кота» или «царевну-Несмеяну». И ведь никто из них не видел, кроме студента Игоря (молодой человек был именно он), что это же уродец со старческой мордашкой и паучьими лапками. Вот этими мерзкими лапками он и заарканил бедную Лизу. Его Лизу! Или уже не его? Неужели она не видит, что это оборотень, укравший его, Игоря, мысли, его чувства, его любовь к ней. Он говорит то, что хотел, но не осмелился сказать Игорь, шутит его шутками, читает стихи, которые хотел ей прочесть Игорь. Этот уродец Цахес, Игорю хотелось назвать его тохес, украл у него самое дорогое – его Любовь. И теперь его жизнь потеряла всякий смысл и значение. Игорь даже готов был с ней расстаться. Но только чуть позже, после того, как поставит эту обличительную пьесу про ненавистного «Цинобера», чтобы Лиза, наконец, поняла, на кого его променяла. На этого глупого, самовлюбленного, говорящего чужие мысли Цахеса. Но поздно, Лизонька, поздно… Гуд бай, май лав, гуд бай!
С этими грустными мыслями Игорь не заметил, как оказался у стен Кафедрального собора, величественного даже в столь разрушенном виде. Не раз вместе со своими друзьями-студентами он пролазил через проёмы в кирпичной стене внутрь здания, нередко находя там всякие интересные вещицы: разломанный подсвечник, медную табличку с выгравированной на ней непонятной надписью, пуговицу с французского мундира времен Наполеона и даже чей-то череп. Пока эти проёмы не замуровали, дабы любознательные граждане не разобрали собор или, вернее, то, что от него осталось, по кирпичику.
Да, теперь попасть внутрь стало несколько сложнее. Но при желании – можно. Вот и сейчас рядом с усыпальницей великого философа, на уровне второго яруса, у еще не заделанного окна, стояла лестница. Обыкновенная стремянка. И ненавязчиво, как в сказке про Алису, звала: «Залезь на меня! Ну, смелее!». Соблазн был велик. Очень велик. И, убедившись, что рядом никого нет, Игорь полез по плохо струганным ступенькам наверх. Добравшись до оконного проёма, он посмотрел вниз: там, в прошлогодней листве, прятались три золотисто-зелёные ящерки. Одни хвостики торчали. Они были совсем рядом, и Игорь, не задумываясь (была не была), прыгнул вниз. Из-под ног с писком выскочили три здоровенные крысы и, зло посмотрев на Игоря, спрятались в куче битого кирпича.
– Интересно, – подумал он, – чем они здесь питаются?
Но тут же забыл про них. Причем тут крысы, когда он оказался в самом сердце старинного собора. Совсем один! И потому все увиденное воспринимал значительно острее, нежели когда здесь разгуливал с друзьями. Могучие, хоть и сильно израненные стены, с многочисленными готическими арками, венчались бездонным, синим куполом неба с пухлыми кучевыми облаками. И от этого казалось, что собор, лишённый кровли, оторвавшись от земли, летит навстречу Вселенной. А стены?.. Они шагали навстречу друг другу, желая расплющить бедного Игоря. Да, медленно, но верно приближались… Он это видел. Собственными глазами! И для большей верности стал считать шаги от одного нефа до другого. Получилось семьдесят три шага. Он ещё раз измерил расстояние. Вышло семьдесят два. И ещё… На этот раз он насчитал семьдесят один шаг.
Чушь какая-то, наваждение, подумал Игорь. Быть такого не может. Но ему почему-то стало страшно. В тишине, сюда с улицы не долетал ни один посторонний звук, он даже услышал стук собственного сердца. Оно билось ровно, но часто.
Всё, хватит, пора возвращаться, решил он и… ахнул. А как? Как ему отсюда выбраться? Ведь с этой стороны не было никакой, хоть самой захудалой лестницы. А без неё до оконного проёма не долезть. Ну как он об этом не подумал, когда так опрометчиво сюда сиганул. Только крыс распугал. Но делать что-то надо! Игорь