Максим вытянул шею, придирчиво вглядываясь в зеркало. Пропущенные щетинки, порезы – а чего ещё ждать, когда руки дрожат, как у старика? «Надо прямо сейчас заехать в магазин, купить эту чертову пену, – недовольно подумал он. – Третий день забываю… И рубашку куплю, да там же переоденусь».
Вытирая щёки переброшенным через плечо полотенцем, он наклонился и нехотя открыл стиральную машину. Из металлического люка пахнуло затхлостью, но он всё же потянул за шкирку смятый ком одежды. Она вывалилась на кафельный пол. Верхняя рубашка осталась в руках, и Макс поднял ее, брезгливо принюхался. Бросил на пол – надо перестирывать. «Вот у Таньки всё это отлично получалась. Но она как раз и была той самой клушей», – отметил он с ноткой сожаления. И снова кольнуло изнутри непривычное, удивляющее его самого чувство: желание вернуться домой, к жене.
«Не будь идиотом! – сказал он себе с показной бравадой. – В Самару возвращайся, а не к ней. Это же мечта, мужик, ты так долго к ней шёл!» И сожаление почти прошло – но внутри ворочался червяк, грыз, не давая успокоиться. Демидов, не глядя, бросил полотенце на вешалку, пнул влажный ком белья, и вышел из ванной.
Съемная хата была студией – большим пространством, объединяющим кухню и комнату. Когда хозяин показывал ее, Максу нравилось всё: и брутальные стены под крашенный известкой кирпич, и кожаный диван, горбившийся посреди комнаты черным монстром, и огромный телевизор напротив, и холодный блеск хромированной барной стойки с перевёрнутыми над ней коньячными бокалами. Но теперь понял, что, обжитым, это пространство потеряло свой шик. Здесь некуда было сложить вещи, и они расползлись по комнате неопрятными кучками. А диван в разложенном виде оказался почти непригодным для сна: глубокая впадина между сиденьем и спинкой заставляла ютиться на краю, а бельё соскальзывало с гладкой кожаной поверхности. Так что Макс постоянно просыпался злой: снизу было жарко и липко, потому что голая спина потела без простыни, а сверху – холодно, ведь за ночь одеяло оказывалось на полу.
А у Таньки в доме были только удобные вещи – он оценил это сразу же, как вселился. Да и сама она была удобной, порядочной: вот и сейчас предложила отдать часть аптечной сети – это, кстати, справедливо, ведь он пахал там, как