Помолчали. Из открытого окошка тянуло несвежим духом позднего городского лета и доносился надоедливый звук гоняемого автомобильного движка.
– Как тебе эта, новенькая? – спросил Безродных.
– Это практикантка, что ли? – уточнил Хватов. – Наташа, по-моему?..
– Ну…
– Да вроде ничего. На вид. Как на ощупь еще не пробовал.
– Ты, Аркадий, с ней, знаешь, поаккуратней. – почему-то оглянувшись, будто опасаясь увидеть за спиной соглядатая, и понизив голос сказал Безродных. – В смысле насчет на ощупь.
– А что, у нее там заминировано? – удивился Хватов.
– Почти что. Суслик ее сюда пристроил. Он у них, ты знаешь, курс ведет, так вот, говорят, он на нее глаз положил и всячески фалует.
– Кто говорит-то?
– Девки в канцелярии.
– Ну, эти-то знают, – согласился Хватов.
– И Верка намекала.
– Яс-с-но! – вздохнул потянувшись всем телом, закинув руки за голову Хватов. – Спасибо за предупреждение, – улыбнулся он. – Кто предупрежден, тот вооружен. Буду ходить по другой улице.
Они взглянули друг на друга и неожиданно расхохотались, почувствовав как спало напряжение. Разговор этот был неприятен обоим, но он, слава богу, закончился и закончился вполне благополучно.
– Ладно, – сказал, вставая с кресла Безродных. – Конец рабочего дня. Много у тебя еще на сегодня?
– Да нет, отчет вот… Сейчас соберусь с духом.
– По этим, с рынка?
– Ну да. Кончать надо.
– Ладно, – повторил Безродных, – творческих успехов. Кто у нас сегодня дежурит, не Петруха?
– Петруха.
– Пойду, навещу боевого товарища.
– Вот-вот, правильно, поддержи человека в трудную минуту.
Безродных вышел. Хватов послушал удаляющийся звук его шагов в пустом коридоре, встал, подошел к окну. Если не отвлекаться – работы где-то на час. И домой. Хороший дом, – вспомнилось ему, – хорошая жена, что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?
– Вот именно. – согласился Хватов, садясь за стол. – Какого черта мне еще нужно?
3
В тот самый миг, когда капитан Хватов, хмуря брови на посуровевшем челе, садился за окончание своего отчета, в тот самый миг, когда улыбающийся Славик вводил Вику в гостеприимно распахнутые двери кафе "Ассоль", в этот самый миг в дверь квартиры, где временно обитал Вадим Шмидт постучали.
Вошедший был значительно моложе сорокалетнего Вадима, но выглядел лет на сорок пять, если не больше. Звали его Макс, фамилии его Вадим не знал. Сомнительно было, помнил ли ее сам ее обладатель. Но фамилия Макса Вадиму была не нужна, как не нужна она была никому, включая самого Макса, как не нужен был никому и он сам, его небритая, в ранних морщинах физиономия, немытые свалявшиеся патлы, свисающие до плеч, весь он – унылый, длинный, костлявый, взирающий из-под набрякших век на этот поганый мир взглядом протухшей рыбы.
– Заходи,