страны: в Булгарию и далее, до самого моря Хвалынского
[6]. Поэтому, она с давних пор привлекала «охочих людей», которым трудно бывало жить у себя, которые искали простора, искали упражнения для своей «силушки богатырской». Такими «охочими людьми» изобилует Русь с самой своей колыбели; и в Новгороде, и на юге, в Приднепровье, их всегда было вдоволь. Новгородские «повольники»
[7] и киевские сотоварищи Владимира Красного Солнышка, богатыри наших былин – являются типичными представителями этих первоначальных охочих русских людей. Припомним борьбу вечевых народных партий в Новгороде, припомним эти вечевые усобицы, эти бои концев, которые являются на первых страницах Несторовой летописи в выражение «воста род на род»; припомним новгородских «повольников» – и нам будет весьма ясна причина, почему вольные выселения из Новгорода в Поволжье начались так давно и продолжались так долго. На Волге открывалось для всех новгородцев, недовольных своими домашними, вечевыми распорядками, «широкое раздолье», и путь «вниз по матушке по Волге» был давно им известен. Где лучше? Этот исконный вопрос всего человечества вообще и русского человека в особенности, заставлявший его впоследствии бегать и «брести ровно» в надежде на лучшую долю, – этот вопрос возникал и у новгородских «повольников»; во имя его они выходили из своей земли. На Волге они заставали непочатый край, и иные из них, более умеренные, оставались здесь, в убеждении, что им здесь будет лучше, чем было дома; а другие, более предприимчивые, как, например, Василий Буслаевич
[8], неслись все дальше вниз, надеясь найти вдали еще более фривольную жизнь, еще больше свободы.
С юга заставляли двигаться людей другие «нестроения». Печенеги и половцы, торки и берендеи[9] и другие кочевники вроде обров[10], примучивших дулебов[11], не давали там славянам покоя. Степняки запрягали жен славянских в сохи, насиловали их дочерей, угоняли их скот, жгли их поселки, грабили их дома, и толпы славян тянулись туда, где лучше! А лучшее им легко представлялось в невозделанном, непочатом северо-востоке, в «чудском крае», который в пылком воображении южного славянина представлялся страной чудес, страной волшебства и неведомой мифической силы. Иные, сильные натуры стремились в этот край, чтобы испробовать свою удаль богатырскую, помериться силами со злыми чудищами. Припомним, что герой былин Алеша Попович сражается с Тугариным-Змеевичем близ Ростова, в дикой стране мери, и человек-богатырь побеждает стихийного богатыря хитростью. Припомним, наконец, что в самом характере южного населения, с самого его начала, замечается наклонность к «бродничеству», подвижности, свободной, независимой жизни86. Эта-то наклонность долго не давала усесться южному славянину на одном месте и влекла его все дальше и дальше на северо-восток, о котором на юге могли получать некоторые сведения из Новгорода, бывшего в тесных сношениях с Приднепровьем.
Нам
