Кропину стало невмоготу. Кропин попросился на двор. Не в смысле этого самого. А в смысле погулять пока там, подышать свежим воздухом. Посмотреть цветы, хе-хе.
– Хорошо. Погуляйте, – разрешили ему. – В случае чего – я в доме… Я дочь Маргариты Ивановны… – Женщина помедлила, как бы оценивая Кропина: – Вероника Витальевна Калюжная…
Кропин разинул рот. Однако! Такой поворот сюжета! Выходит, дочь, родная дочь Витальки-шустряка! Когда же он успел? Неужели с неродившимся ребёнком законопатил Левину в лагерь?! Вот да-а. Кропин плюхнулся обратно на стул. Тем более что дочь Калюжного уже ушла. Однако ему не дали очухаться. С другого конца веранды, прямо на него, шла другая женщина. Женщина – в чём мать родила! Точно! Только полотенце на плече! Кропин чуть не упал со стула. Однако женщина прошла мимо. Не поздоровавшись! Ничего не сказав! Тяжелая сзади, как глина. Как озол! Да что же это такое! Публичный дом тут у них, что ли? Сердце в груди ухало, лупило.
С чемоданом Кропин ломился сквозь сад. Собачонок Бонифаций бежал рядом, подпрыгивал, играл. Однако было поздно удирать. От калитки к нему спешили люди. Во главе с самой Елизаветой Ивановной. Кропина окружили, повернули, безоговорочно повели назад. Были тут сын и дочь Елизаветы Ивановны, чьи-то жены, мужья, ещё кто-то. Собачонка будто поддавали ногой – летал как футбол. У крыльца встречающие разом расступились. И, как доверенное лицо их, к груди Кропина припала Елизавета Ивановна. Сорочка Кропина сразу стала заметно намокать. Бедная Маргарита! Бедная! Не дождалась вас, Дмитрий Алексеевич! Кропин тоже зашмыгал носом. Все свесили головы. (Бонифация куда-то упнули.) Однако скорбная минута кончилась, и Кропина потащили в дом. Он победно поглядывал на Веронику Калюжную, которая вышла всё же на крыльцо. Стояла и запрятывала в рукава свои мышиные лапки.
Кропину нужно было звонить в Москву Саше Новосёлову, чтобы тот срочно, телеграфом, выслал денег. Причём звонить конфиденциально, с почты, с переговорного пункта, который нужно ещё найти… Когда получит деньги так же быстро купить обратный билет (Кропин хотел уехать на другой же день). И ещё… Да мало ли чего ещё нужно было сделать Кропину! В конце концов разобраться с бумагами Левиной! На это ведь тоже нужно время. Однако его сразу усадили за стол, завтракать. Усадили одного, в доме. В большущей комнате. Можно сказать, в зале, с громадной люстрой над столом. (Вообще, сколько в этом доме комнат? Идя за всеми длинным коридором, – Кропин сосчитать не смог.) Дмитрий Алексеевич давился какой-то едой, торопливо докладывал Елизавете Ивановне, что крышки для консервирования купил, привёз. Елизавета Ивановна, сидящая охранницей рядом, в смущении и в восхищении одновременно всплескивала руками. Остальные с умилением смотрели.