Добрые люди. Эльдар Алихасович Ахадов

в вертолёте, были в основном молоды и, наверное, потому чрезвычайно любопытны к открывающимся с высоты летящего вертолёта пейзажам. Они крутились возле иллюминаторов, щелкали фотоаппаратами и мобильниками то друг друга, то мелькающие внизу пространства земли и озёр. Все – в спецодежде, в касках, как положено. У половины молодых людей на ногах были толстые стандартные рабочие ботинки с широкими шнурками. Поскольку лето наступило почти сразу после зимы, я понимал, что оттаявшая тундра насквозь пропитанная талой водой, после первого же приземления непременно пропитает их ботинки водой насквозь. А приземлений и взлётов этих было у нас в тот день больше двадцати, да, ещё – в местах, разбросанных по тундре на многие десятки километров.

      Садились под сплошной грохот винтов вертолёта. Промозглый ветер с мелкими каплями то ли дождя, то ли тумана – в лицо. Всё, как обычно. Осматривали старые неиспользуемые скважины и их окрестности. Всё ли в порядке. Нет ли где утечки газа. Не вышла ли из строя запорная арматура. Ребята усердно фотографировали. На это раз не для себя, а для рабочего отчёта. Время пролетело незаметно. Возле последней из полётного перечня скважины мы с Мусей тоже сфотографировались на память возле вертолёта. Улыбчивый человек, неунывающий, высокий, сухощавый, как трость. Летает он часто. А обут он тогда был, кстати, в отличие от остальных – в высокие болотные сапоги. Что тут скажешь, опытного человека сразу видно.

      Недавно случайно встретился с ним в придорожном магазинчике. Муся забежал туда, как и я, за водой и пирожками в дорогу, только в другую сторону. Заметил меня, заулыбался радостно: узнал. Мы крепко пожали друг другу руки и посмотрели глаза в глаза. Доброго пути! Удачи тебе, Алексей Иванович. И тебе, и Свиридку.

      Рукопожатие

      Сейчас ему 46. О его биографии можно узнать в интернете, и потому не буду об этом. Мы виделись 2 месяца назад. Короткая элегантная стрижка, соответствующий месту и времени официальный костюм и галстук. Мы пожали друг другу руки и обменялись: он вручил мне диплом, я ему – свою книгу. Затем вместо благодарственной речи я спел песню на чужую мелодию, но – собственные слова. Зал оживился и подхватил мелодию аплодисментами. Речей по случаю вручения государственных наград было в тот день уже три десятка и все примерно на одну тему, а песен – ни одной. Многие улыбались, он – тоже.

      Позднее на фуршете я спросил его: прочтёт ли он мою книгу. Улыбающееся выражение лица тотчас сменилось на серьёзное, и он ответил, что непременно прочитает. Это было сказано так, что я сразу же поверил: действительно прочитает, а не передаст куда-нибудь, чтобы тотчас забыть.

      Насколько он прост в общении я заметил по тому, как одна из награждённых в порядке абсолютной импровизации обратилась к нему с просьбой сделать с ней селфи. Он услышал её, остановился и запросто позволил ей сделать несколько снимков с собой возле лестницы. Никакой охраны