– Ну ладно, тебе, Коля, – примирительно заметил Суздальцев. Ему, конечно, очень хотелось продолжить пьяные откровения Колпакова, но он видел, что Карманова уже пошла красными пятнами и может сорваться на визг. А бабьих истерик он не любил.
– Алкаш подзаборный, – заорала Карманова, – ты вообще скоро вылетишь отсюда. Да если бы я хотела, тебя бы еще год назад вышвырнули с работы.
Она готова была многое сказать, но случайно взглянула на Метлу. Во взгляде коллеги было столько брезгливого удовлетворения, что Карманова смешалась. Тяжелой поступью пошла к двери, вышла и громко хлопнула дверью. Сверху упал кусок штукатурки.
Трифонова опустила голову и покраснела.
– А правда, что Марина, – кивок в сторону закрытой двери, – писала обличительные письма на всех редакторов нашей газеты?
– Правда, – промурлыкала Женька, – она понимает, что здесь уже достигла потолка. Но назначать ее ответственным секретарем, заместителем или тем более главным редактором ее никто не будет. И от этого бесится. Поэтому главный ее фетиш – деньги. Если она чувствует, что ее зарплата становится хоть на копейку ниже, в этом она видит угрозу своего существования и наносит удар.
– Практически как ты, – опять вставил Колпаков, – работать тоже особо не любишь. Только очки втирать.
– Не всем же быть таким гениальным бессребреником, как ты, – беззлобно парировала Метла и выбросила окурок в жерло урны.
– Хватит разборок, – подвела черту Капустина. – Пойдемте работать. У меня еще рекламный текст о наиталантливейшем директоре наиперспективнейшего предприятия не дописан.
Акулы и прочие стервятники пера направились к выходу.
IV
После назначения Ирина осталась одна. Эйфория улеглась и сразу же в голове стали вспыхивать одна за другой мысли о том, как сделать газету интересной, злободневной и при этом удовлетворяющей высшее руководство области.
Она подошла к окну. Осеннее солнце прошло точку зенита и скрылось за соседним зданием. Толпа студентов из колледжа по соседству прошла по направлению к остановке. Люди шли, занятые своими делами, и Ирина почему-то ощутила опустошенность. Она так мечтала об этом назначении, что сейчас казалось, что и мечтать больше не о чем.
Двадцать лет назад Ирининой детской мечтой было погибнуть в расцвете лет от пули преступной группировки, которую она разоблачила. Мафиози ждет неотвратимое наказание, но в порыве ярости клан дает