Нина потеряла сознание и упала на пол, соседка, всполоснула ее водой, накапала валерьянки, побежала в медпункт. Через час о письме знала вся деревня.
– Зиночка, – со слезами просила Нина медичку. – Ты мне скажи, пятьдесят долларов – это сколько?
– Пятьдесят тысяч, тетя Нина, – уточнила Зина. – В рублях это, наверно, полмиллиона.
– Господи, да где же я возьму такие деньги? Что же это творится на белом свете? Как же можно матери родной сына продавать?!
Гурушкин узнал о письме на ферме, куда приехал на вечернюю дойку. Женщины молчали, многие плакали. Гурушкин в бессилии сел на стул.
– Григорий Яковлевич, такие деньги можно собрать? – спросила бригадир Варенька.
– Сам об этом думаю, Варя. В районе около десяти тысяч взрослого населения, если раскинуть – сумма не велика, но не все работают, не все имеют деньги.
– Государство обязано помочь, – робко заметила молодая доярка.
– Могло бы, но нам с вами до государства, до власти, то есть, не достучаться. Надо завтра же объявить по всем отделениям сбор средств, сдавать кассиру под роспись, я такую команду дам. Попробую переговорить с банком, но на это слабая надежда. Работайте, группу Гридневой пустите на раздой. И зайдите к ней, человека два, скажите, что сделаем все возможное.
Весь вечер он провел в кабинете, обзванивая всех руководителей района, никто от помощи не отказался, но каждый говорил известное: наличных денег ни в кассах, ни у людей почти нет. Все обещали завтра провести собрания на производствах, а в час дня встретиться в администрации района.
Утром Гурушкин едва протиснулся через толпу людей, в основном пенсионеров, стоящих на крыльце и в коридоре. Селиверст Корнеевич, майор в отставке, учитель, а теперь председатель совета ветеранов, вышел вперед и подал директору руку:
– Вот, узнали, кто как, о горе Нины Ивановны, собрали, у кого что есть, принесли. Общая наша беда, Григорий Яковлевич.
– Спасибо всем, товарищи, но вы бы прошли в зал заседаний, там по ведомости передали своему председателю деньги, а то кассир вас до обеда не обслужит.
Несколько человек остались:
– Григорий Яковлевич, у меня нет денег, я принесла золотые сережки, кольцо и перстень.
– Мы с сестрой тоже отдаем золотые вещи.
– Григорий Яковлевич, помните, мы с вами вместе получали ордена, я готова отдать свой орден Ленина.
Гурушкин был явно смущен:
– Давайте так: золотые вещи опишите, взвесить, к сожалению, у нас негде. А орден… Едва ли, Агриппина Георгиевна, мы сумеем продать ордена, да и незаконно