Нависшее сверху дерево показалось непривычно зрелым. Раскинув долговязые ветви, оно единственное стояло на этом пустыре из мелкой травы и редких кустарников. Тёмно-зеленые листья заполоняли каждую из ветвей, колыхаясь тысячей острых окончаний, способных прорезать любое препятствие, вздумавшее оказаться на пути.
Не желая искушать судьбу, я начал хрустеть разгибающимися костями и суставами. Ссохшаяся кожа натягивалась до предела, оставляя после каждого из движений трещинки, не доведенные до разрыва. Сопение вперемешку со стонами, вырывалось из жалкого туловища, вступившего в битву с самим же собой, но всё же я смог подняться. Мелкая пыль, плавно несущаяся на крыльях ветра, залетала меж разверзнувшихся расселин, появившихся в коже. Вызывая точечные приступы боли, как от бомбежки мелкими метеоритами она тут же вылетала из не подошедшего прибежища.
Дерево, раскинувшись надо мной, словно атлант, упиралось могучими ветвями в небо, противостоя обрушивающимся тучами, стремящимися раздавить мелких существ, бессмысленно мелькающих повсюду. От осознания собственной ничтожности в этом представлении, по моему телу и разуму прошлась паническая дрожь.
Обойдя могучую крону стороной, я заметил, что за ней скрывается небольшой собор, готического вида, одиноко стоящий на округлом холме. Контуры сооружения резко выделялись острыми пиками, направленными в небо и тёмными тонами. По мере сокращения расстояния, стали различимы небольшие оконца, мелькающие всполошившимся светом.
Суставы всего тела всё так же ломило с характерным хрустом при каждом шаге, но боль понемногу улеглась и позволяла, вполне сносно передвигаться. У полуоткрытых ворот замаячила смутная фигура, которую я не видел при прошлом взгляде на этом место.
Тёмно-серый плащ, как влитой лежавший на фигуре, словно продолжение тела, развивался по ветру. Сверху, на голове, был надет капюшон, не скрывающий лица, но взгляд был отсутствующий, как бы погруженный внутрь себя. Сухие складки на лице выглядели неестественно молодо, спутывая образ этого человека. Ровный, острый нос и впалые щёки, придавали очертаниям аристократический вид.
Постепенно приближаясь, я натолкнулся на вопрос, с чего же начать разговор, в сумятице этих размышлений я остановился, открыв рот, но так и не вымолвил ни слова.
– Вы когда-нибудь думали о предначертанности и судьбе? – развеяв повисшую тишину начал он, обернувшись ко мне всё тем же отсутствующим взглядом.
В ошеломленных попытках собраться с мыслями, всё, что я смог вымолвить вылилось в нелепую фразу:
– Не помню.
Спустя мгновение, разинув, было рот для более подходящего ответа, я оказался перебит.
– Знаете ли вы, как случайности, сливаются в единую цепь событий каждый момент, и предопределяют этим следующие события, формируя,