чужая кровь не даёт ни сна, ни особой силы.
моя рубаха – пособие въедливым пятнам,
поражение тайда по полной. а ты просила
завязывать с этим большими морскими узлами,
учиться быть проще, понятнее, веселее.
завести в доме детский смех вперемешку с лаем
дворового шарика, имя твоё лелеять.
вместо – город стекает в ботинки, и ты сбежала
туда, где в воздухе пахнет рыбой. хорош улов!
я каждую ночь люблю тебя неумело, давлю на жалость,
спасаю рогатых. и мне не хватает снов.
велкам
внутренне знаю: со мной справляется улица.
ускорение неба рассчитано до утра.
лёгкие тяжелеют тем, что табак не курится.
решаю отказаться от своих прав.
один к одному: только бросаюсь драться,
снимаю штаны, покупаю шприц –
ниоткуда являются папарацци
на моё стервенейшее из всех лиц.
даже купленная за углом нина
просит читать ей вслух.
кролик смеется, когда я стреляю мимо,
не сумевши выбрать из двух.
а я помню твое плечо, просто память тела
не желает считаться с моими табу.
цена на поэтов заметно взлетела,
победив алкоголь, пистолеты, траву.
смотри-ка: всё движется по спирали.
не только деньги путешествует из рук в руки.
мне гораздо спокойнее думать: «тебя украли»,
нежели «ты сбежала к какой-то суке».
хотя даже победа всегда равноценна сделке.
уходишь? пожалуйста. следующий – велкам.
театр сатиры
нет ничего в том, чтобы плакать с глазу на глаз –
никто не откажет мне в моих ранах.
если он снимает тебя в шератон палас,
удивительно, что ты говоришь о подъёмных кранах,
о которые спотыкаются глаза вечерами
в каком-то там бутово в съёмной квартире.
поселяю тебя в единственно подлинном грамме,
купленном мною у театра сатиры.
ты можешь быть хуже старых актрис и собак –
кажется, вот не дышишь. потом – показалось.
ничего странного: говорю, что иду в кабак,
и ловлю такси до площади трёх вокзалов.
клон
ты – клон моей подлости. калька из калек.
на передовице воскресной газеты
вас находили, хотя не искали,
в приличных отелях. вы полураздеты,
пьяны и довольны. и, кажется, вместе.
четвёртые сутки, восьмые недели.
ты спишь на мансарде в разобранном кресле,
грозишь мне разводом, имущество делишь.
меня нарекают «кретином» соседи,
пока он меняет на доллары баррель,
пока ты мутируешь в миссис и леди,
пока я штурмую ближайшие бары.
а помнишь, когда-то мне прочили славу
высоцкого, бродского, кафки и чёрта.
ты