Но, простите, как же так? Если восприятие и адекватное использование всего корпуса психоаналитической теории, включая метапсихологию, зависит от адекватного прочтения фрейдовской философии (в чем нас выше старалась убедить сама автор), а важнейшим ее моментом является принципиальное решение психофизиологической проблемы – как можно понимать здесь подобный плюрализм? Тем более с опорой на теорию эмпирического параллелизма, которая, кстати, является теорией не Рубинштейна, а русского психолога Г. И. Челпанова36, за свою принципиальную «идеалистическую» и «дуалистическую» позицию смещенного с поста директора основанного им же психологического института.
Г. И. Челпанов был учеником В. Вундта37 и открытым сторонником его откровенно дуалистического принципа психофизиологического параллелизма. Именно этот принцип он положил в основу своей теории эмпирического параллелизма. Психическое и физиологическое принципиально не отождествлены, не могут быть отождествлены и не детерминируют друг друга, – считал Г. И. Челпанов. В своей фундаментальной работе «Мозг и душа: критика материализма и очерк современных учений о душе» он писал, что «дуализм, признающий материальный и особенный духовный принцип, во всяком случае лучше объясняет явление, чем монизм»38. Единственным источником познания психических явлений он считал самонаблюдение, а эксперименту отводил вспомогательную роль, усматривая, вслед за Вундтом, его основное значение в том, чтобы сделать самонаблюдение более точным. Обвиняя материализм и монизм в редукционизме, Челпанов утверждал принцип эмпирического параллелизма как принцип независимого, параллельного течения психических и физиологических явлений, соответствие между которыми может лишь констатироваться эмпирическим путем. Это – точка зрения Челпанова. В его институте, заметим, свободно в форме докладов заслушивалась и противоположная точка зрения Фрейда, с которой Челпанов был принципиально не согласен, но он никогда и не ставил перед собой задачу критиковать или развивать метапсихологическую и клиническую теории Фрейда.
То, что ни Рубинштейн, ни Шмидт-Хеллерау не знакомы с идеями Г. И. Челпанова – не удивительно. До последнего времени с его жизнью и научной деятельностью не были знакомы даже многие отечественные психологи. В конце своей жизни, после того как расстреляли Г. Г. Шпета39, обеспечивавшего своего учителя хоть какой-то работой, последний приходил к крыльцу своего института, садился у дверей и спрашивал, глядя в глаза входящим сотрудникам, помнят ли они его. Сотрудники стыдливо отводили глаза. Это тот самый трагизм истории отечественного психоанализа и отечественной психологии, о котором Шмидт-Хеллерау, скорее всего, не знает.
*
«Старая