Глядя на «лихие девяностые» из сегодняшнего 2017 года, я удивляюсь больше всего необыкновенной способности нашего человека перестраиваться. Нет, речь не о той «Перестройке», в которую втянул страну шебутной Горбачев. Тогда все мы перестраивались играючи, потому что понарошку. Думаю, большинство советских людей (процентов девяносто пять по моей прикидке) продолжали исправно ходить на работу, выполнять планы, копить деньги на сберкнижке, стоять в очередях за колготками и грезить каким-то светлым будущим. Коммунизм был уже не в тренде. Кажется, поколение, которое, по обещаниям генсека Хрущева было обречено счастливо жить при коммунизме, начало догадываться, что никакого коммунизма не будет. Сто человек из ста (может, поменьше – девяносто девять) давно видели, что так называемые социалистические идеалы – это просто фетиш, которому положено поклоняться и кланяться, причем, добровольно. Добровольно-принудительно, как шутили в народе: это касалось таких примет нашей Коммуны как субботники, добровольная народная дружина, политинформации и еще куча вещей, о которых и вспоминать-то лень.
Мы перестраивались, уютно расположившись вечером у телевизора и всей семьей глазея на «Прожектор Перестройки», радуясь членораздельной речи Генерального Секретаря и кухонной риторике программистов из «Взгляда». Слушали русский рок, удивляясь, отчего всё эта было якобы запрещено, и чего тут запретного по сравнению со все уже сказавшими до них бардами (это касалось текстов) и все уже сыгравшими Дип Перпл и Лед Зеппелин (это касалось музыки). Мы смотрели с упоением передачи про Володю Высоцкого, словно не видели его никогда раньше и не слышали из каждого открытого окна, начиная с самого детства.
И читали в газетах о многотысячных митингах. Кое-кто даже участвовал в них.
Читали запрещенную ранее литературу.
Выписывали кучу газет и журналов.
Впрочем, я отвлекся.
А на границе «80—90» игры закончились. Новая жизнь, о которой столько твердили в телевизоре, наступила. Нам рассказывали: страна тратит на вооружение слишком много. Хватит, товарищи! Токарь дядя Петя аплодирует, а потом узнает, что болванки, которые он всю жизнь точил, годятся только для военных грузовиков. И дядя Петя отправляется вместе с грузовиками на свалку истории. Нет, ну грузовикам-то применение находят – списывают и сбывают под видом металлолома куда-нибудь в Африку (не забыв рассовать доллары по карманам, далеким от государственных), а судьбой дяди Пети не интересуется ровно ни один человек, кроме его ошарашенной жены и старушки мамы. Ну и детишки чувствуют что-то неладное: к отсутствию шоколадок они уже привыкли за годы «перестройки», а к прорве свободного времени без пионерской опеки и спортшкол – еще нет. А ведь это свободное время можно легко употребить на более интересные дела, чем сбор макулатуры. К пиву и портвейну теперь можно прикладываться не поздним вечером, когда худо-бедно выучишь уроки и побегаешь на Стадионе Юных Пионеров, а прямо после школы. Или вместо нее.
Впрочем, я опять отвлекся.
Главное заключалось в следующем: государство более не выступало работодателем. Оно также не было и гарантом своего существования. Правда, Президент твердил, что он ГАРАНТ, но это касалось Конституции, то есть, чего-то абстрактного. Мало ли мы видели этих конституций: сталинская, брежневская, и каждый раз праздник переносят, то был 5 декабря, то уже не 5 декабря…
А твоё личное выживание стало твоей проблемой. Кстати, фраза «это ваши проблемы» появилась еще в давние советские времена (а, может, и при царе Горохе), но истинный смысл ее стал понятен именно сейчас – в эпоху Нового капитализма.
Это и был главный плод горбачевских реформ.
Всё, дальше выплывайте, как хотите.
Вот тогда-то и пришло время проверить нас на прочность. Нет, не на прочность… Прочности нам было не занимать со времен ДнепроГЭСа и Соловков. Скорее, на способность меняться. И на степень инфантильности.
Мы ведь были не просто «дети Галактики», как пели в телевизоре. Мы были детьми государства. А дети живут по указке – при кнуте или прянике, неважно. Всё зависит только от степени гнета, тем более что одно не исключало другого.
Теперь ты был свободен и от Магнитки и от партсобраний. И вообще, по большей части, волен делать все, что хочешь. Все, что не запрещено, как любил говаривать хирург Ельцын.
И мы показали способность меняться. Меняться в корне!
Удивительны были эти перемены, если вдуматься!
Простая учительница, из заграницы видевшая только Литву (проездом из Рязани в Калининград по профсоюзной путевке) и Францию (в кино) – спокойно садилась в поезд и в компании брутальных мужиков отправлялась в Польшу, вывозя оттуда пуды барахла. Или в Турцию, берег которой нам был якобы не нужен все семьдесят лет советской власти. За кажаными куртками.
Или наш дядя Петя садился за руль купленного лет десять назад (по талону на тещу) «Жигуля» и ловко подрезал конкурентов