– Только разрешаю целовать! И все. А все остальное потом.
– Когда?
– А потом! Потом! – и опять целовать…
Я уводил ее в парк и куда-то тянул в кусты. Она покорно шла и в тех кустах обвивала руками, прижималась, а потом отодвигалась так, чтобы ее оголенная грудь обвисала, и я мог бы ее целовать, чередуя с поцелуями губ. А потом она отваливалась от меня, и я тянулся за ее губами и опять натыкался на грудь и так снова, целовал и целовал…
И когда я ей, вспоминая нашу духовную близость, написал, что решил уйти из училища, то она тут же всколыхнулась. Прислала такое письмо! Не уясняя у меня, почему и что? В письме только одно! Не бросай и не уходи! А я, наивный, ей все вот так и так, мол. А она настаивала, умоляла, просила меня. А потом я понял, что она целовала так меня, как курсанта, ее будущего, быть может, мужа – офицера.
Понял и письма писать перестал. Написал, что я уже принял решение. Еще одно письмо от нее, а потом еще, очень коротенькое. Читал его и тогда еще не понял, не понял того, что она предала. Нет! Не меня, а себя и свои поцелуи!
Вот так и присох тот красивенький и нежный мой Ручеек. И это был первый урок! Потом был и второй!
Урок второй – не врать
– Рота смирно! Равнение направо! Мы, печатая шаг, бухаем, бах-бах, бах-бах. Адмирал стоит и смотрит, потом видит меня на шкентеле.
– Курсант такой-то! Ко мне!
Выпадаю из строя, делать нечего. Подхожу и только с рапортом, а он мне.
– Слушай, такой-то. Ты, вот, что.… Не подходи ни к кому и не жалуйся. Понял?
Я стою и молчу. А он мне опять.
– Я с тобой говорю? Что ты молчишь?
Я все так же. Он смотрит на меня в упор недобрыми и злыми глазами, а потом отвернулся и думает. А я про себя. Вот постой и подумай! Тебе это будет полезно. А ведь ему было о чем подумать…
Я ведь не собирался молчать на его самоуправство. Рапорт мой уже у него восемь месяцев пролежал, да я и не учился. Налицо превышение полномочий. Так что если бы я хоть кому заикнулся, то у него, в любом случаи, по моему вопросу были бы неприятности. И он это знал! Знал, догадался я, иначе бы даже об этом не говорил. А сейчас он думал, как со мной поступить дальше. Все в училище знали обо мне, знали, что не сломили, но так это здесь, а вот сейчас, когда вокруг такие события? Тогда как?
Объединенный штаб самых крупных в стране военно-морских учений расположили в нашем училище и для обслуживания оставили только одну роту курсантов и меня. А куда ему было девать меня? Он же и зимой меня вместе с двоечниками при училище оставил. И однажды зашел к ним, а там я. Он вплотную подошел ко мне, между койками