Принесение себя в жертву – универсально правильная идея, из которой при неправильном пользовании может вырасти какая-нибудь дикость. Мы знаем, что на определенном этапе своей истории евреи дошли до того, что приносили жертву Молоху. И наверняка находился какой-то человек, который оправдывал это, может быть, даже и историей Авраама[42], говоря, что Бог может такого захотеть. А Господь между тем говорит: «А Мне и на сердце такое не восходило»[43].
Жертва собой – это жертва самым дорогим. Допустим, человек отрекается от супружества. Одно дело, если он идет в монахи, потому что не ищет себе пару – половая, психоэмоциональная, психофизическая сферы в нем придавлены, потребности приглушены. Тогда для него монашеское отречение от брака – не подвиг, ему лучше быть в одиночестве или в коллективе себе подобных, каждый из которых в жизни для себя больше ничего не ищет. А другое дело, когда у человека есть сильные желания и чувства. В таком случае очень сложно отречься от них – палец себе отрубить легче.
Правильная идея аскетизма – это принесение в жертву себя, а не частей своего тела. Изувер скажет: «Возьми мой язык!» – и отрежет язык. А Роман Сладкопевец[44]говорит: «Возьми мой язык!» – и поет этим языком. То же – и псалмопевец Давид. А вот другой изувер скажет: «Я отдаю тебе мои глаза!» – и выкалывает их. А художник-христианин скажет то же самое и будет писать что-то доброе, смотреть в нужную сторону.
Христианская жертва состоит в том, что мы отдаем Богу себя и подчас имеем нечто великое в результате. Серафим Саровский когда-то сказал: «Отдаю Тебе себя!» – и до сих пор его святость сияет. Или в древнем Константинополе в VI веке Иустин и Феодора[45] построили храм Святой Софии. Они тоже сказали: «Твоя от Твоих Тебе приносят[46]Иустин и Феодора». Другими словами, «вот Тебе храм, прими, Господи!». И каков результат? Миллионы людей уверовали благодаря этому храму, потому что он настолько красив, что, увидев его, нельзя не верить в Бога. Мы, русские, в частности, уверовали посредством Иустина и Феодоры. Если бы наши послы не присутствовали на литургии в Софии Царьградской, неизвестно, как бы история сложилась. Они были на литургии там и сказали: «Мы видели, как греки молятся Богу, больше ничего не хотим!»
И через четыре века русичи стоят на литургии – вот долговременные плоды одного дара, принесенного в то время. Представители дикого народа (по сравнению с византийцами), попавшего в «объятья» высокой культуры, стоят на литургии и пленяются навеки красотой Небесной, которая открывается через православное богослужение. Вот вам итог: русская цивилизация уже более тысячи лет связана с этим моментом. Таковы плоды жертвы.
Суть аскезы – в жертвенности,