Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи (сборник). Фридрих Шлейермахер

с другим? Но если это не так, если благочестие есть подлинное внутреннее взаимопроникновение обоих начал, то вам, я думаю, ясно, что здесь мое сравнение уже неуместно и что такой синтез не мог возникнуть через привступление одного начала к другому, а должен опираться на первоначальное единство обоих. Но я сам предупреждаю вас: берегитесь согласиться со мной в этом! Ибо если бы дело обстояло так, то нравственность и гений в обособленном состоянии были бы лишь односторонними продуктами дробления религии, выступающими наружу при ее гибели; религия была бы действительно высшим началом по сравнению с двумя другими и истинно божественной жизнью. Но будьте со своей стороны благодарны мне за это предупреждение, если вы его принимаете, и сообщите мне, не найдется ли у вас иного выхода, при котором ваше мнение о религии не представлялось бы лишенным содержания; пока же мне не остается ничего иного, как допустить, что вы еще недостаточно исследовали вопрос и еще не уразумели себя самих в отношении этой стороны религии. Быть может, лучший исход получится при исследовании другой ее стороны, именно поскольку она рассматривается как образ мыслей и вера.

      Одно, я полагаю, вы допустите вместе со мной, именно, что ваши знания, сколь бы многосторонними они ни представлялись, все же распадаются на две противоположные науки. О дальнейшем делении этих наук и о названиях, которыми вы их обозначаете, я не хочу далее распространяться, ибо все это относится к спорам ваших школ, до которых мне здесь нет никакого дела. Но поэтому и вы должны оставить мелочную критику слов, которыми я буду пользоваться для их обозначения, и не заботиться о том, к какому подвиду они применимы в каждом частном случае. Одну науку мы можем назвать физикой или метафизикой – все равно, одним ли из этих названий, или разделенной по этим двум обозначениям, другую же – этикой или учением об обязанностях или практической философией; во всяком случае мы согласны в отношении самой противоположности, которую я имею в виду, именно, что одна из этих наук описывает природу вещей или – если вы ничего не хотите знать об этом, и это кажется вам слишком многим – то по крайней мере представления человека о вещах, о том, что есть мир для него и как он может его найти; другая же наука, напротив, учит, чем он должен быть для мира и что он должен делать в нем. Но поскольку религия есть образ мыслей о чем-либо и в ней встречается знание чего-либо, не имеет ли она общего предмета с этими науками? О чем говорит вера, как не об отношении человека к Богу и миру, о том, для чего Бог создал человека и в каком смысле мир властен или не властен над человеком? Но вместе с тем вера знает и полагает нечто не из одной этой области, но и из другой, ибо она тоже на свой лад различает между хорошим и дурным поведением. Неужели, таким образом, религия тождественна с естествознанием и нравственным учением? Вы этого не полагаете; ибо вы не хотите допустить, что наша вера столь же обоснована и прочна, что она стоит на той же ступени достоверности, как ваше