Старинные помещики на службе и дома. Из семейной хроники Андрея Тимофеевича Болотова (1578–1762). Екатерина Щепкина

звании. Твердо усвоив арифметику, предмет основной в лифляндских школах, обыкновенно подготовлявших коммерческих людей, они охотно и хорошо изучили геометрию и фортификацию, старший Бог знает у кого, а младшего, унтер-офицера Ингерманландского полка, судьба столкнула где-то с одним из петровских любимцев, Ганнибалом, и он под его руководством прошел эти науки. Матвей Петрович свято до самой смерти хранил тщательно переписанные тетрадки с ганнибаловскими задачами; по ним учился в 50 годах его племянник-мемуарист, когда готовился к офицерскому чину.

      Оба брата состояли на службе, старший был офицером⁶³ и едва ли уже не женатым, когда умер отец в 1719 году. Долго пустовавшее Дворениново, заброшенное за служебным недосугом, перешло к новым владельцам при очень неудобных условиях; указ о майорате, так называемые пункты, не позволял братьям делиться поровну. Чтобы избежать неприятных последствий обделения младшего, они долго не справляли за собой наследства; долго семьи их жили в одной усадьбе⁶⁴, пока указ Анны Иоанновны, отменявший майорат, не разрешил им разделиться по старинному обычаю.

      Следя за службой наших героев, мы перешли было в более культурную эпоху, перенеслись на давно желанное для России балтийское прибрежье, где западные начала стали понемногу приспособляться к русским и зарождалось пресловутое европеизирование. Возвращаясь к экономическому положению семьи, к дворянскому хозяйству, мы окунемся опять в старый XVII век; пред нами возникнет та обстановка сельской России, которая крепко-накрепко связывала всех фортификаторов и навигаторов, учеников немецких и прочих школ с родной каширской, калужской и тульской почвой. Ландратская переписная книга 1710 года⁶⁵ рассказывает дальнейшую судьбу Дворенинова и Трухина. В ее известиях прежде всего поражает та теснота, которая возникла на местах прежнего простора каширской украйны. Деревушки и сельца наполнились помещичьими усадьбами; мелкие дворянские семьи множились и ветвились, не переселяясь в более просторные уезды, что должно было производить немалое давление на крестьянские хозяйства, на личную жизнь и свободу действий сельского люда. В маленьком Дворенинове оказалось уже четыре усадьбы, три болотовские и одна Архарова, зятя Петра Ларионова; а Матвей Кирилович выстроил себе еще усадьбу в двух шагах в Трухине-Болотове. Правда, в помещичьих домах в то время жили только помещицы с детьми, увечные старички и старушки, многие стояли пустыми, как двор рано овдовевшего Петра Ларионова. У него жили в этой усадьбе восемь душ дворовых; на деревне стояли всего два двора отцовских крестьян, очень многолюдные; всего 20 душ мужского пола; в Трухине у него было три двора с 14 душами мужского пола, из них один новый, не отцовских крестьян. На все эти дворы в 1710 году приходилось всей земли с усадебной и барской запашкой 180 четей в поле; если разделим это число на все количество ревизских душ Петра Болотова, вместе с дворовыми 42 десятинами, то придется на душу по 4 чети, или по 6 десятин, да еще земли плохой,