Вдобавок, в перчатках сильно потели руки. Мужественно протерпев около часа, Вадим стянул их и бросил на сиденье. Стараясь ни за что не задевать, опёрся локтями на руль. Ночной город завораживал застывшим светом фонарей и тишиной улиц. Синеватый сумрак, окутывавший кроны деревьев, растворялся лёгкой дымкой в тёмных силуэтах последних этажей. Чёрная собака, подбежав к машине, удивительно легко запрыгнула на высокий капот грузовика, устроившись перед лобовым стеклом, опустила морду на передние лапы. Её грустные глаза смотрели на Вадима, с невыразимой, словами тоской. Город исчез. Вместо него фары ближнего света вырывали из клубившегося мрака, странные очертания каких-то исковерканных до нелепости, и покосившихся под тяжестью огромных крыш строений. Собака продолжала лежать на капоте. Порывы падающего сверху ветра, срывали с неё клочья шерсти, обнажая кровоточащую, разваливающуюся на куски шкуру. Зияющей пустотой простиралась бездна. От собаки остался прах. Сносимый ветром, он превращался в струящиеся узоры мелкой, белой пыли, на поверхности капота… Кап– кап… Тяжёлые капли – единственный звук длинного каменного коридора с лужами, замёрзшей в тусклом блеске воды. Кап-кап… – эхом отражалось от кирпичных, с обвалившейся штукатуркой стен. Голова Константина Петровича, парящая в воздухе, улыбалась не приятным оскалом зубов. Лицо и борода, подрагивали, как опущенный в воду прозрачный лист бумаги. Ирина шла по коридору, раскинув руки в сторону и неуверенно касаясь ладонями стен. Застывшие зеркала луж лишь на секунды менялись под её босыми ногами, превращаясь в тёмную рябь, не ровных кругов… Лицо Константина Петровича неуловимо меняло свои очертания, становясь злым и не знакомым. Кап-кап… Длинная чёрная лента змеи скользнула, извиваясь, в том месте, где только что были Иркины ноги. Константин Петрович беззвучно хохотал, широко раскрыв рот. Его борода тряслась, на губах, лопающимися, пузырями выступила пена. Змея, приподняв голову, перед решающим броском, выпустила длинное жало. Её, сплетённое в клубок тело, изгибаясь, вертелось возле ступней ног жены Игоря. Ирина продолжала идти вперед. Вадим, преодолевая навалившуюся на него тяжесть, протянул руку, к шипящей твари… Локоть соскользнул с руля. Стукнувшись лбом о приборную доску, он проснулся. Вокруг было светло. Утро тут же заполнило своим шумом кабину.
–В такой день и такие сны! – Выругался в голос Вадим, потёр лоб, затем посмотрел на часы.
// // // // //
-С вас пятнадцать семьсот, девушка на кассе, не торопилась выбивать чек.
Ирина, открыв кошелёк, протянула деньги, стараясь не смотреть в сторону ходившего среди полок с посудой Константина Петровича. Кассирша разбирала по достоинствам потрёпанные купюры.
–Эти заменить! – сказала она, возвращая назад несколько, надорванных двухсоток.
–У меня других нет! – Ирина для приличия открыла и закрыла сумочку.
–Мы рваные не принимаем.
–Вы должны брать любые…
Меньше, чем через минуту их разговор уже шёл на повышенных тонах. Константин Петрович прошёл мимо, помахивая пустой сумкой. Ирина, щёлкнув ещё раз кошельком,
