У русских, кроме гонора «литвы», неприязнь и даже ненависть вызывала наглость гостей, позволявших вести себя как в покоренном городе. Гости входили в церкви в шапках и с оружием, требовали у торговцев принимать польские деньги, приставали к женщинам и даже вытаскивали из возков знатных боярышень. Москвичи знали других европейцев – на Кукуе жили немцы, но они скрывали (если вообще имели) дурное отношение к русским, а поляки выставляли его напоказ. Немудрено, что люди верили любым слухам о бесчинствах «поганой литвы» и все больше склонялись к мнению, что царь обасурманился.
Послы короля Сигизмунда прибыли в Москву вместе со свадебным кортежем. При их приеме произошел скандал. Поляки привезли грамоту, где именовали «Дмитрия» великим князем России. Не было титула непобедимого императора, ни просто царя. Этой пощёчиной король ставил на место зарвавшегося ставленника. «Дмитрий» отказался принять грамоту и, нарушив этикет, стал спорить с послом. Они спорили, обменивались упреками и угрозами. И все же «Дмитрий» уступил. Он не хотел скандала накануне свадьбы и принял грамоту, где ему отказали в царском титуле. За спором о титуле стоял вопрос об уступке королю обещанных русских земель. Ещё раньше «Дмитрий» объяснил это Рангони: «Пронесся слух, что я обещал уступить несколько областей польскому королю. Крайне необходимо категорически опровергнуть это. Вот почему я настаиваю на моих титулах». Дипломатический проигрыш самозванца убедил бояр, что он слаб и король настроен против него.
О венчании «Дмитрия» и Марины известно, что были объединены церемонии коронации и венчания. Камнем преткновения стал ритуал причащения. Папа решительно отказал Марине в просьбе о причащении по православному обряду. Скрынников пишет, что Марина должна была причаститься дважды – при коронации, когда она отказалась взять причастие, и при венчании, когда она без колебаний причастилась по православному обряду. Архиепископ Артемий Елассонский, бывший 8 мая 1606 г. в Успенском соборе, пишет, что от причастия отказались оба венчающихся: «После божественной литургии благовещенский протопоп Феодор повенчал их посредине церкви пред святыми вратами. И после венчания своего оба они не пожелали причаститься Святых Тайн. Это сильно опечалило всех, не только патриарха и архиереев, но и всех видевших и слышавших».
Пока царь устраивал свадебные пиры и развлекал гостей охотой и музыкой, в Москве нарастало недовольство. Литва и поляки стали «у торговых людей жен и дочерей имать силно, и по ночам ходить с саблями и людей побивать, и у храмов вере крестьянской и образом поругатца». О том же пишет немец наёмник Конрад Буссов: «Поляки на радостях так перепились, что… сильно бесчинствовали. Они порубили и поранили саблями московитов, встретившихся им на улице. Жён знатных князей и бояр они повытаскивали насильно из карет и вдоволь поиздевались над ними». В народе