Машина крутанулась еще раз и встала как вкопанная. Северин распахнул дверцу и вывалился в пропахшее дымом, топливом и страхом пространство города.
– Нина!
Оказалось, что она уже выпрыгнула следом.
– Не бойся, – спокойно сказала Нина. – С нами ничего не случится. По крайней мере случится не сейчас.
Северин схватил чужую прохладную руку и потащил девушку за собой. Оба отбежали в сторону, прямо в арочный проход, прорезанный в массивном здании какого-то магазина. Витрина успела разлететься мелким крошевом. Под ногами хрустело. Ворох искусственных цветов, очень похожих на настоящие, рассыпался среди битого стекла. Человеческий вопль – многоголосый и монотонный звук паники проник под арку и заметался изломанным эхом.
Именно тут, прижавшись спиною к шлифованным блока камня, Мик Северин имел возможность в относительной безопасности наблюдать развязку. Из излучателей стреляли двое – оба в гражданских куртках, с хладнокровными выражением на похожих лицах. Отстреливался, по-видимому, патруль преторианцев. Один из патрульных неуловимо смахивал на вчерашнего человека из бара. На корпусе кара, развернувшегося поперек дороги, бодро плясали язычки пламени. Почти невидимые на при солнце, они опаляли на расстоянии.
Мик не мог оторвать взгляда от распластанных на асфальте тел.
– Давай уйдем, – сказала Нина – Иначе нас задержат как свидетелей.
– Да, ты права. Не на что тут смотреть.
Он с трудом преодолел оцепенение. С противоположной стороны здания, в маленьком и чистом дворике стояла относительная тишина. Там полосатый кот чистил лапой замшевое ухо, и ждал разгрузки забытый всеми грузовой фургон.
– Кар ты взяла напрокат?
– Нет, купила.
– Машине конец, а тебя все равно могут вызвать в преторию.
– Пускай вызывают, лишь бы не сейчас.
Этот равнодушный ответ почему-то задел Северина.
…Под легким бризом шумела аллея кипарисов. Арку (поставленную в честь какого-то давнего дела, впрочем, уже прочно забытого) плотно обсели белые голуби. Нина шла рядом с братом – он снова рассматривал ее в полупрофиль. Сходство с леди Марго бросалось в глаза, но лицо матери часто выглядело брюзгливым, лицо же сестры, казалось, не имело изъянов.
Старая