Лингвист выпрямился и зашагал прочь, его узкая спина быстро удалялась.
– Может, не стоит так торопиться? – недовольно буркнул кто-то. – Вам что – непременно нужно похвастаться храбростью? Бросьте, мы и так верим.
Йен уходил молча и довольно быстро.
– Йен, сядьте на место! – закричал Черныш.
– Да пусть идет, куда хочет – нам больше воды останется.
– В пророчестве написано «и товарищей погубит». Как вы думаете – кто его товарищи?
– Полагаю, это мы.
– Тогда такое поведение некорректно. Ушел даже без голосования.
– Пригласите его назад более настойчиво.
– Да хватайте его уж! Наш псионик свихнулся.
– Ловите его! Я не хочу умирать!
В этом девичьем крике уже прорезывались характерные интонации истерики. Йен вдруг остановился, с явным презрением рассматривая наиболее мнительных. Шарбин, с которого вдруг сполз налет цинизма, попытался встать между переводчиком и обступившей его толпой.
– Вы же, вроде, немного ученые, не позорьтесь.
Шарбина не слушали. Наиболее нервные (а их нашлось двое-трое) схватили Йена за плечи и, кажется, собирались бить. Оттертый в сторону Северин с трудом пробивался к доктору.
– Мне плохо, у меня маленький ребенок в столице… Сделайте… Сделайте что-нибудь, – плаксиво тянул женский голос.
Варул успел сбегать в свой фургончик и вернулся с ружьем.
– Назад, господа! Это что за позорище? Оставьте сотрудника в покое или я открою огонь на поражение.
– Понимаю, воды почти не осталось, – продолжил он. – Еда на исходе, все нервничают, а тут еще глупый текст, но мы не должны становиться скотами.
Йена тут же выпустили, и люди моментально попрятались по палаткам. Варул в критический момент выглядел почти величественно, но Северин решил не обманывать себя. «Может, завтра все остынут и посмеются. А, может, и нет. Рано или поздно кому-то придется ехать в Ахаратаун и бросить вызов суеверию. Вся история с надписями – один сплошной срам. Да черт с ними со всеми – пускай передернутся, если хотят, но Нина, Нина… Я должен ее уберечь».
Северин вернулся палатку и лег в ней на спину, вслушиваясь в тонкий перепев ветра. Усталость и ожидание сделали свое дело, и Северин погрузился в сон, а когда проснулся, то откинул полог палатки и обнаружил, что давно наступило утро.
Истоптанная площадка перед Менгиром пустовала. Давно остывшая кухня даже не дымилась. Машины в прежнем числе бесцельно стояли под брезентом. Один из походных туалетов ночью повалило ветром набок, хлипкую будку так и не поправил никто, и только грубый доктор Шарбин сидел подле небольшого костерка, помешивая седую золу палочкой.
Мик побегал по кругу, пытаясь размяться, потом пристроился на корпусе мертвого рабочего кибера и стиснул зубами сигарету. Спичка зажглась только с третьего