Дивный рецепт ему привёз Чепурной, вычитав в журнале «Наука и жизнь». Брат Гена не поленился сделать выписку и при встрече процитировал: «В Калифорнийском университете разработали способ покрытия золотом ветровых стёкол автомобилей. Тончайший слой позолоты не влияет на прозрачность стекла, зато позволяет обогревать его электричеством. Стекло не обмерзает и не запотевает».
– Злата я тебе полную горсть намою, – посулил Винчестер, – но где взять карманный аккумулятор?..
Сломался движок передвижной электростанции, и долгие вечера полярной ночи коротали при мерклом свете дедовских ламп; взамен керосина заливали в бачки солярку, коптящую по-чёрному. Главная функция лампового стекла аналогична печной трубе – создание тяги, убыстряющей процесс горения. Тонко выдутых стёкол для ламп не хватало, их заменяли высокими банками из-под болгарского компота, ловко отсекая дно. Изобретение, которое модернизовали семь поколений, начиная с гениального Леонардо да Винчи, замещали иногда трёхлитровой стеклянной банкой.
3
Наедине брат Саня вынимал из клапана рюкзака увесистый том «Геологии россыпей», раскрывал на закладке и цепенел любящим взором. На рюкзаке был вышит вязью краткий девиз: «Вперёд, к открытию!»; с бледной любительской фотки глядело юное прелестное создание: курносый, в осыпи веснушек нос, пухлые щёчки, выразительные глазищи и чувственный ротик, щедрый на колкости. Ершов томительно ждал редкий транспорт с базы, в надежде на долгожданное письмо, но ответные эпистолы приходили нечасто. Синего фирменного ящика на участке не было, вести слали к ближайшей почте попутной оказией, неотложные депеши получали радиограммами.
Винчестер однажды застал Ершова за просмотром старой корреспонденции и собрат с готовностью доверился:
– Уходил я в полевой сезон убеждённым холостяком. Мыл шурфы, намереваясь перейти на долинную съёмку, как прибыли практиканты. В партии работало три отряда, но прозорливая судьба отправила её к нам, где она выделила именно меня. Я деланно не замечал призывных взглядов, хотя поманило к ней, как служивого на гражданку, – рассказывал брат Саня сочувственно внимавшему Винчестеру. – Заревновал, к чему иной раз намеренно давала повод. Тогда я выбирал дальний маршрут и покидал лагерь до подъёма, а возвращался за полночь. Позиционная война увенчалась тесными объятиями, мы провели ночь у костра, перемежая поцелуи и трепотню. Случались и позже размолвки, сцены молчаливой ревности, да я через час готов был волочиться за ней. В поисковом смысле сезон оказался пустопорожним, а для меня стал откровением. Когда улетела она в Пермский университет доучиваться, я общую тетрадь извёл на письма. Сейчас к вертолёту не выхожу, поскольку адресат не последовала моему примеру…
Начавший