Эммануил кивнул.
– Я читал о нем. Называйте, как хотите. Хиппи – пусть будут хиппи. Однако, насколько я помню, хиппи были противниками власти, любой власти, как средства подавления свободы человека. Власти страны, границ, семейных уз, обычаев и так называемых «общепринятых норм». Более того, активно выступали против нее. В моих же речах нет призывов ломать существующий строй, лозунгов для активной борьбы. Власть, в разумных пределах, наверное, необходима.
– Только где они, эти разумные пределы! – хохотнули в зале.
Верно – где эти пределы.
– Мы говорим о моральных ценностях, мы воплощаем различные социальные программы, судя по отчетам и вложенным средствам – весьма успешно, а между тем преступность достигла небывалых высот. Что самое страшное – именно подростковая, детская преступность. По статистике – каждая пятая девушка становится проституткой, более того – и это самое страшное – они сознательно идут, мечтают о подобной карьере, не видя ничего плохого в продаже тела за деньги. Юноши – так или иначе связывают свою деятельность с преступной средой – от уличных банд до наркосиндикатов. Средства массовой информации, кино, телевидение сделали преступников, гангстеров почти героями, эдакими Робин Гудами, полублагородными разбойниками. У каждого времени – свои герои. К сожалению, у нашего – такие. В этом, не в последнюю очередь, виноваты и вы – журналисты.
Надо же – он кинул им обвинение, а они сидят, улыбаются, словно услышав комплимент.
– Включим визор, любой канал, в любое время, наугад – убийства, грабежи, разбой и разборки. Трупы, кровь. Откроем новости – то же самое. Мы смакуем насилие, а хорошие известия помещаем в конце. Нет рейтинга – нет места на первой полосе, забывая, что сами создали полосу такой.
– Что же вы предлагаете? В разрез с реальностью печатать слюнявые рассказы?
Общий смех.
– Что я предлагаю…
Он прав, этот шутник из зала.
Заполни хоть все экраны рецептами и пухлыми домохозяйками – убийства не прекратятся. Разве самую малость. Требовалось изменить общество, саму суть, сломать хребет массовому сознанию.
Он не революционер. Все знают, чем кончались подобные ломки.
– Невозможно построить идеальное общество в отдельно взятой стране, как невозможна абсолютно счастливая семья, среди общего несчастья, даже если это семья правителей. Особенно правителей. История учит – ни один из тех, кто все имел, не был счастлив. Возможно проклятия, которыми щедро осыпали их предков на пути к власти и богатству, достигают пятых, десятых колен праправнуков… впрочем, все это метафизика и меня мало касается.
– Так что вы предлагаете?
Долго молчал, набираясь сил. Сколько он провел подобных выступлений. Десятки, сотни. Сколько видел глаз. Сотни, тысячи. Порою насмешливые – что возьмешь с полоумного. Порою подозрительные – к чему ведет? Где подвох? Порою равнодушные… Но, встречались глаза, редко – одни на сотню, на тысячу.