Не знаю, как, но мне удалось убедить приёмную комиссию, что это действительно лучший фильм, иначе бы хорошей оценки не поставили. Ко всему прочему, из нашего потока четвёрками были удостоены ещё пятеро, и я понял, что буду принят. Более того, я удивился, когда после экзаменов мне предложили учиться на дневном отделении. Лестное приглашение пришлось отклонить.
В секретариате я получил целую кипу рабочих планов, разработок и брошюр для самостоятельных занятий, длиннейший список учебников и обязательной литературы и задания для выполнения контрольных работ. Набралось килограммов пятнадцать, но всё это пустяки. Я знал, что в каганских и бухарских библиотеках ничего путного для учебы не найду.
Накануне отъезда я устроил прощальную вечеринку в кафе « Север», что на Невском проспекте. Ребята радовались моей удаче, сетовали, что далеко живу, я обещал писать и поддерживать деловые отношения. На прощанье сердечно обнялись и разъехались по домам.
Билет на самолёт до Челябинска у меня был в кармане, и я мысленно представлял, какой фурор произведу завтра, свалившись без предупреждения, как снег на голову.
Более полугода я не виделся с семьёй, сыну пошёл уже второй год, он не только научился ходить, но и сносно разговаривать. В нетерпении я подгонял неторопливый Ил – 18, мысленно представляя нашу встречу и гадая, узнает меня Серёжа или нет.
…Не узнал, однако, сын дядьку в военной форме. Когда я поднял его на руки, капризно скривился, слёза навернулись на его глазах, и он потянулся ручонками к матери.
– Вот так оставлять дитё без присмотра. Смотри – ка, своих не признаёт, – прокомментировала тёща возникшую ситуацию. – Проголодался, небось?
– Еще и как! – с оптимизмом ответил я и выразительно посмотрел на жену. Она поняла двусмысленность ответа и зарделась, как девушка, застигнутая в неглиже.
Я с удовольствием наблюдал за сыном и никак не мог понять, что в создании этого чуда есть доля и моего участия. После обеда его уложили спать, однако моё присутствие возбуждало, в кроватке лежать ему явно не хотелось, и он украдкой посматривал в мою сторону, решая, очевидно, дилемму, признавать ли меня за отца или проигнорировать. Наконец, он успокоился, Фаина ушла за продуктами, и я полюбил Светку на кухне, на коврике, прямо на полу. После родов чувственность её обострилась, она смело реагировала на мои откровения, сдёрнула с себя лифчик, и я с вожделением смотрел, как из набрякших и пунцовых сосков выделяются капельки молока, смачивая мой торс. Неужели она до сих пор кормит грудью ребёнка? Её крепкие бёдра плотно обжимали деревянный, изголодавшийся банан, она прерывисто и нервно дышала, закусила в возбуждении прядь своих волос и неистово подмахивая, властно требовала:
– Ещё, ещё, ещё! – как рысь, изгибаясь, умоляла она, и я с болью вдавливал свои чресла в ответ на призыв женщины. Я уже давно заметил, что