– Значит, пойдем мы вдоль заборчика, и как выглянет за него нерасторопная веточка, уж по ягодке тогда и отломим.
Меня, естественно, сомнение взяло, и принялся я думать, как афронт учинить, но запустила моя Тамара разными местами ко мне прислоняться, и от такого загадочного поведения я разволновался и решил отложить проблему до рациональных времен.
На другой день вечером углядел в существовании моей нежнейшей полное созревание и решимость. Сунулся приборматывать что-то насчет насморка и головной боли, но пресечено это было так:
– По ягодке и больше ни-ни.
Так что взяли мы баульчик довольно безразмерный и следуем в дислокацию. Дефилируем, стало быть, весьма нервно и молчим промеж собой. Стали подтягиваться к расположению, я не сдюжил:
– На международный скандал нарываемся.
– Что ты за мужик такой, – сердечно отвечает Тамара торговая, – ничего не бойся, положись на меня.
– Положиться, положим, я могу, поскольку мужчина обаятельный. Только когда международный – это совсем не чай с витаминами. Сошлют в кутузку, а у меня режим.
– Экий ты невоспитанный, – поучает деликатная, – ну сошлют, мух меньше будет.
Короче, роптал я роптал, ан и к месту пришли. Оглядели предприятие и сникли до крайности, как не вылезают ветки за заборчик. Прошлись от беспредметности затеи и высмотрели в глубинах оазиса домик и калитку в заборчике. Тамара неразлучная мне и говорит:
– Стой на месте и не дыши.
Сама к домику направилась да и скрылась в нем. Я не дышу, что мне.
Только выглядывает Томка из строения и рукой машет: придвинься, мол. Я снизошел на просьбу.
Подле дома собачки – все по международным правилам – воркуют на меня прискорбно. Но веревочкой прикреплены, так что я им улыбочку: де, по промежуточным делам, без греха. А Томсон мне совет дает:
– Газуй в общежитие, бери бутылку и обратно чтоб мигом.
Это заветную-то, из дома привезенную! Я, понятно, сердечную скорбь испытал и экзаменую ненаглядную:
– Зачем бутылку?
– На черешню поменяем, – открылась Тамара взаимная.
Вздрогнула, конечно, моя сущность и рассуждаю я ласково:
– Ты что, курва, рехнулась? Божеский напиток на какой-то там фрукт… Да я скорей тебя отдам!
– Молчи, дурак, – выражается в ответ душевная моя, и ба, выглядывает из-за ее контуров человек достаточного возраста и болгарских предрасположенностей.
– Здравствуй, – говорит и улыбку содержит в физиономии.
Не станешь же при обозначенной ситуации доказывать, что дурак не я, а как раз напротив. Разворачиваюсь, стало, и поспешаю до хранилища, мечтая при том каверзу в дальнейшем моей дражайшей соорудить.
Обратно когда прибыл, застаю питие чая в обстановке любезнейшей. Передаю сверток дерзкой, та гражданину-сеньору, а этот незамедлительно хлобысть предмет на стол. Отлег я немножко душой, а мужик